Я придвинул к себе телефонный аппарат и вгляделся в отпечатанную
на А-4 шпаргалку с внутренними телефонами под оргстеклом на
столе.
- Антонина! – обратился я к скандальной приспешнице капитальной
женщины, – Скажи мне, любимая, ты по-прежнему божественно
хороша?
На том конце учащенно задышали и я понял, что дожидаться ответа
не имеет никакого смысла.
- Слушай меня внимательно, Антонина! Я готов тебе простить все
твои облыжные оскорбления в мой адрес, но за это от тебя
потребуется помощь! – для осознания Тонечкой серьезности момента, я
сделал многозначительную паузу, – Ну так, что? Хочешь ли ты снять
со своей души камень?
Тонечка мне тоже ответила не сразу, а только через несколько
прерывистых всхлипов-вздохов.
- Д-да! – наконец-то разродилась она. И судя по звенящей гамме
чувств, втиснутых в такое короткое слово, Антонина была готова,
если не на всё, то на очень многое.
- Тогда ты сейчас говоришь Валентине, что хочешь писать и, что
тебе нужно в туалет. Ну или еще чего-нибудь придумай. Но сама идешь
не в туалет, а в мой кабинет. Ты поняла меня, самая прекрасная
мечта поэта?
- Да, п-поняла! – продолжала волноваться Антонина, – Но только
Сережа, Валентина Викторовна сейчас всё слышит, у нас очень громкий
телефон! – даже из своего дальнего от следственного Олимпа угла я
почувствовал, что Тонечка в этот момент готова разрыдаться от
отчаянья по причине только что и так бездарно проваленной
операции.
- Это ничего, душа моя! Это даже наоборот, очень хорошо! – я
торопливо взялся возвертать впечатлительную барышню в так
необходимую мне её адекватность, – Валентина Викторовна, она ведь
не только чудо, как собой хороша, она же еще очень умная женщина!
А, значит, она все поймет и тебе мешать не станет! – самонадеянно
заверил я Тонечку, полностью положившись на прежний свой опыт в
общении с лучшей половиной человечества. И на их громкий телефонный
аппарат.
- Иди! – гораздо глуше тонечкиной речи, но все-равно вполне
явственно раздался в мембране голос моей несбыточной мечты по имени
Валентина. Да, действительно, какой-то уж очень громкий и
чувствительный у них там телефон.
Положив на штатное место трубку, я начал доставать из карманов
своей верхней одежды содержимое. Рассовав в пиджак изъятое, я
засунул в рукав куртки шапку и шарф. Мои действия прервало
деликатное постукивание в дверь.