Молчали все. Только глухо, ровно, монотонно – и, видно, не в первый раз все это повторялось – звучал голос педагога-репетитора Оксаны Думченко, прерываемый всхлипами и слезами:
– …Я должна была забрать документы. Договорились, что зайду назавтра утром. А потом он звонит и говорит: лучше нынче вечером, накануне, что так ему удобнее. Сказала, что приеду в десять, а сама приехала в одиннадцать – он ведь поздно ложится. Стою, звоню, никто не открывает. И телефон не отвечает. Я дверь толкнула, а она не заперта. Вошла – тихо. Я в гостиную, на кухню, зову: «Георгий Александрович!» Потом в спальню… Открыла дверь, а он… он… там весь голый… на кровати… кровь … и голова вот так назад… Ой, мамочки мои, да что же это! А если бы я пришла на час раньше, как обещала! Там же убийца был!
– Ну, без подробностей, Оксана Павловна, здесь пресса, – одернула ее железобетонная Маринович, дала что-то выпить. – Прошу вас, Лиза, не цитируйте все это. Оксана Павловна упала в обморок, оказывали помощь, и что там она видела, никто не знает. Идемте, вам нужен портрет для газеты.
***
Уничтоженная смертью Крутилова, я сидела, пытаясь писать.
Непрерывно звонил телефон со стандартным вопросом, на который я давала стандартный ответ, не в состоянии поверить до конца в случившееся.
Господи, почему, почему он? Здесь и так никого не осталось!
На столе были разложены его снимки, которые мы так любили публиковать по причине фактурности и колоритности модели. По причине ее избранности. Даже не постановочный, сделанный обычной «мыльницей» снимок выдавал портрет Крутилова за произведение искусства: редкой красоты форма черепа, элегантный точеный профиль, царственное чело. Именно царственное и именно чело, вызывающее у окружающей черни одновременно восхищение и раздражение.
Как его только не обласкала критика – римский патриций, высокий древний дух, правитель, император… Из трех трупп создать на ровном месте, без денег и связей, собственную империю, частный театр, выдавать по пять-шесть премьер в год, отвечать за такое количество людей – здесь нужно было быть художником, продюсером, мыслителем, провидцем. Человек абсолютно невербальный, он мыслил развернутыми хореографическими текстами, спектаклями, на которые валила публика. Театр триумфально ездил на фестивали и конкурсы, то есть Крутилов существовал в контексте, и этот контекст contemporary dance без него был бы точно неполным.