Неба клок.
И ясный месяц-нелюдим.
III
Возле Чуи вечеруя и ночуя,
Буду слушать чужепамятную речь.
Шум воды.
И в этом шуме различу я
Путь души моей, что долог бесконеч…
Но…
но снова ворожит душа о тяжком
Часе!
Память, словно пламя, ожила.
И долина, словно выпитая чашка —
С каплей терпкого кумыса пиала.
Калбак-Таш, висячий камень в переводе,
Ты мне прошлое беспошлинно отдашь,
Ты такое помнишь о земном народе,
Что никто не знает верно, Калбак-Таш.
Как ушёл ледник, как вытаяло Слово,
Потекло по милой Азии тепло,
Вместо тёмного, кудлатого и злого
Светозарное сияние взошло,
Вместо мамонта – олень богоподобный,
Вместо сумрака – полуденный полёт.
Из пещер на белый свет послепотопный
Выходил немногочисленный народ.
Слышу, слышу как шумит поток зелёный,
Как грохочет в горле талая вода,
Человек по белу свету расселённый,
Эй, куда от счастья кинулся, куда?!
Луговые обнажилися террасы,
Потекли по ним весёлые стада,
Племена не разделённые на классы
Стали по миру бродить туда-сюда.
Калбак-Таш, отдохновенье у дороги,
Тишина, душе уже ни до чего,
Сколь языков, это знают только боги,
Брали воду у подножья твоего.
IV
Тишина здесь непонятная такая,
Шум порога тише этой тишины,
Камни живы, слышу в посвистке сурка я
Заунывное звучание струны.
Камни дышат, и наскальные рисунки,
Словно звёздный повторяя гороскоп,
Подставляют солнцу холмики и лунки,
Луч ловя то по касательной, то в лоб.
От волков-собак уносятся олени,
Козы скачут по отвесной крутизне,
И скрипят телеги всех переселений,
И мычат волы в удушливом ремне
И в ярме тяжёлом выйдя к водопою.
Воины стали на суровую тропу.
Остальной народ нестройною толпою
Тащит странствие земное на горбу.
Действо это не кончается поныне
И не кончится, наверно, никогда.
Я один в небесно-каменной пустыне,
Там внизу шумит, шумит, шумит вода.
V
Дом не знает духов скорби и разора,
Дом не пустит эти страхи на порог…
Но брезент палатки тонок, словно штора,
За которой я и мал и одинок.
Я на стойбище пустынной ойкумены,
С перевала и опять на перевал,
Не помогут мне ни руны, ни дольмены,
Ни любовь моя, на кою уповал.
Ветер давит, ветер рвёт тяжёлый полог,
Под полотнище чернильное ползёт,
Со скалы столкнёт невидимый осколок,
Вниз по осыпи кёрмёсов понесёт,
Над палаткой ветер тополь раскачает,
Ветки сыплются, как мелкая шрапнель,
Атмосфера всё густеет, всё дичает,
Мир скрипит, как будто севшая на мель