– Вовик! Я наверху… блаженства!
И тут же оказалась внизу. Бурные (но уже не сопровождаемые сексом) поцелуи и стоны продолжались ещё минут пять, затем оба в изнеможении оставили друг друга в покое.
– Не ожидал! – проговорил интеллигент.
– Что я окажусь сверху?
– От себя такого не ожидал!
– Это потому, что в прошлый раз ты в основном работал в постели головой… Кстати, твоя голова в настоящий момент требуется в другом месте.
– Тогда до завтра? – спросил Володя, одеваясь.
– После сегодняшнего нам лучше… отдохнуть получше. Поэтому – до послепослезавтра, то есть до четверговой петропавловской пушки.
…Наступил четверг. «Бабахнула» пушка. Володя постучал в дверь и услышал развязный голос своей «пассии»:
– Если это Вовчик, то заползай, а нет – уползай!
Удивлённый кандидат наук открыл дверь и… остолбенел! Партнёрша сидела, развалясь на стуле, в дорогущем шёлковом халате. Это произведение искусства было расписано сценами семейной (мягко выражаясь!) жизни, не претендующими на пристойность! В своё время Павел Петрович Пичугин показывал обоим внукам этот халат и хвастался, что с помощью этих рисунков частенько поддерживает свою потенцию на должном уровне.
– Ну, чо «варежку» разинул?! Закрывай дверь, а если не трус, то можешь перед этим зайти.
Володя не захотел казаться трусом и, перед тем, как закрыть на ключ дверь, вошёл в номер.
– Чао, бэби! – голосом дешёвой шлюхи проговорила прелестница.
– П-привет …!
– Вот только не надо передразнивать ЛуЯ Второго по кликухе «заика»! … Сегодня маленький сюрприз! У нас в гостях та Даша, что доводила Ксюшу, а довела Пашу!
– Если б такое сказал я,…
– … то получил бы по кумполу! Но как говорил группенфюрер СС Генрих Мюллер, «мне – можно»!
Володя помнил незабываемый афоризм в блестящем исполнении Леонида Броневого: «В наше время верить нельзя никому, даже самомУ себе! Мне – можно!»
– А теперь – марш за стол! – велела «та Даша».
Пока интеллигент мыл руки, «бывшая» интеллигентка прокомментировала:
– Если в кране есть вода,
Мойте руки… иногда!
На сей раз она ела именно как мурманская кассирша, а вовсе не парижская.
– Это тот Луи Второй, – спросил Володя в конце трапезы, – про которого пела Пугачёва?
– Про заику пела «Зайка»…
Ты в постельку залезай-ка!
Раздеваясь, Пичугин безуспешно пытался вспомнить, кто написал для Филиппа Киркорова песню «Зайка моя»?