– Может, ещё чайку на сон, грядущий? – предложил Жук.
– С удовольствием, – ответил Женя и взглянул на девушку.
– Честно сказать, не особо хочется, но за компанию выпью, – улыбнулась Наташа и прикрыла рот ладошкой, чтобы скрыть зевок.
– Я мигом, моргнуть не успеете, – пообещал спортсмен и выбежал из купе.
– Вы, смотрю, уже спать хотите, – произнёс наблюдательный Евгений. – А мы со своим чаепитием пристали.
– Ничего страшного, – девушка махнула ладошкой. – Мне ещё сутки трястись в поезде, высплюсь. Это вам рано вставать.
– Мы привыкшие к утренним подъёмам, – парень встал и достал пачку сигарет. – Пойду покурю. Не желаете?
– Нет, спасибо. Бросила и не тянет. И давай уже на ты, Жень.
– Без проблем, – белозубая улыбка озарила его лицо. – А я вот никак не могу завязать с этой привычкой.
Через минуту вернулся Жук с тремя стаканами чая. Расставив их на столе, он отправился вслед за своим другом.
Наташа аккуратно взяла поставленный перед ней горячий напиток и сделав осторожный глоток, стала смотреть на проносящийся за окном тёмный лес. Она снова поверила, что всё у неё будет хорошо. Что помимо разных сволочей есть много добрых, отзывчивых людей.
***
Перед глазами всё плыло, взгляд никак не мог сфокусироваться на окружающей обстановке. В животе закипала ноющая боль, разливаясь потоками обжигающей лавы по всему телу.
Меня всю трясло, тошнота подкатывала к горлу. Голова кружилась, как после сумасшедшей карусели. Перед глазами деревья устроили невероятный хоровод – берёзки кружились в одну сторону, пушистые ели – в противоположную.
Чтобы прекратить этот адский танец, я прикрыла веки, и меня тут же стошнило. Вонючий поток фонтаном вырвался наружу, как наждачной бумагой пройдя по горлу.
Спасительная темнота с мириадами звёзд стала засасывать в свой омут, и я снова отключилась от реальности.
Кто-то бесцеремонно тряс меня за плечо, лил на лицо холодную воду, бил по щекам. Но я никак не хотела открывать потяжелевшие веки, не хотела возвращаться в мир боли и предательства. Я чувствовала какую-то заторможенность, слабость и ту же противную тошноту. Воздух с трудом проникал в лёгкие.
Мне сильным рывком придали сидячее положение. Боль в животе стала стихать, что не могло не радовать. Но всё равно я хотела послать настойчивого возмутителя спокойствия куда подальше. Но язык едва ворочался, и из горла вырвался только хриплый вздох.