Я старалась изо всех сил, но у меня ничего не получалось. Петр был непобедим в своем желании меня отогреть и приручить. На это у него ушло долгих пол-года. Он был запредельно тактичен и терпелив, никогда ни на чём не настаивал, ни к чему меня не принуждал. Первый поцелуй случился между нами только тогда, когда я этого захотела, а первый секс… Ой, а вот об этом стоит рассказать поподробнее…
После того, как я осторожно поинтересовалась, а не хочет ли Петр меня поцеловать, мы стали целоваться везде, где только было можно. Впрочем, где нельзя тоже стали – в подъездах, кафешках, в парке на лавочке и на трамвайных остановках. Конечно же это нравилось не всем. Но, не все осмеливались сделать нам замечание, останавливал возраст. Не всякую юную парочку можно легко осрамить и зашикать, а уж нас и подавно. Поэтому нам, в основном, доставались лишь косые, осуждающие взгляды и бубнение себе под нос. Как правило – от женщин. Именно женщины, недоцелованные мужьями и сексуально недобуженные, становятся у нас самыми рьяными поборниками морали и нравственности.
Месяца три спустя, когда были исхожены вдоль и поперек все парковые дорожки, иссижены все скамейки и пристойные кафешки, а мое либидо просто рвало меня на части, я снова не выдержала первой:
– Петь, долго мы еще будем, как школьники, гулять по парку, держась за ручки, и целоваться, прячась в кустах?
Он замялся и покраснел:
– Прости, домой я привести тебя не могу, а в гостиницу ты же не пойдешь?
– Почему – не пойду? – удивилась я.
От моего вопроса Петр покраснел еще больше.
– Ну… тебе это… ну… тебе, наверное, такое предложение может показаться непристойным.
– Да-а?!
Господи, с какой планеты он свалился?! Весь такой милый, старомодный, трепетный.
Я подошла к нему совсем близко и, уткнувшись в шею, благодарно обвила руками его талию.
– Глупости все это, Петь… Ты по определению не можешь предложить женщине ничего непристойного. Не запрограммирован ты на подобное скотство.
– Значит, ты согласна? – он крепко обнял меня в ответ, задыхаясь от аромата моей кожи и волос.
– Да, конечно.
Вечером следующего дня мы уже стояли перед гостиничным номером, и Петя никак не мог попасть ключом, зажатым между дрожащими вспотевшими пальцами, в замочную скважину, а я нервно теребила пуговицу не блузке.
– Ты взял чего-нибудь выпить? – спросила я, когда мы, наконец, оказались в полутемной комнате с огромной кроватью, двумя тумбочками и круглым зеркалом в деревянной раме.