Олень грациозно поднял голову и, мелко подрагивая кротким пушистым хвостом, прядал ушами, прислушиваясь к звукам, идущим из глубины леса. Олень совсем не боялся и продолжал спокойно жевать мох, который в изобилии рос в подлеске.
На всю жизнь Тим запомнил этот «олений» взгляд, в нем не было испуга, или изумления, в нем была спокойная грация красоты, и чистота, и готовность к прыжку и полету.
Хрустнул рядом сучок.
«Тим, ты где?» – раздался поблизости голос мамы, и олень, насторожившись, гордо, с достоинством, шагнул в росистый туман.
Продолжая петь, девочка неожиданно обернулась, на мгновение их взгляды встретились, – она резко оборвала пение, фыркнула, и убежала с балкона, хлопнув дверью.
Он заметил у ворот Веру, которая сделала ему знак рукой, чтобы он спустился.
– Выйди, дело есть! – позвала она.
«Ну, чего ей опять?» – удивился Тим.
Они учились вместе с первого класса еще на микрорайоне, а потом в один год перевелись в новую школу, и Верка всегда была рядом, где они только вместе не лазили.
Конопушки весело прыгали у нее на лице, и выгоревшие волосы летом оттеняли загар, но больше ничего примечательного в ней не было, она была такая, как все девчонки, пожалуй, только не дулась так, как другие, и все время пропадала с мальчишками, а куклы – это было не для нее.
Тим привык к ней, и всегда относился к ней, как к чему-то обычному, постоянному, тому, что всегда рядом.
«Вера? А, Вера…» – небрежно отзывался он, когда кто-нибудь из приятелей спрашивал о ней.
Правда, за последний год кое-что изменилось, непонятно почему, но иногда он испытывал странное томление в ее присутствии, и это его волновало и будоражило, и требовало какого-то выхода, но какого, он еще и сам не знал.
– Отец приехал, – произнесла Вера с придыханием, когда он спустился. – Подарок тебе привез.
– Какой подарок?
– Идем, сейчас сам увидишь.
Когда они ехали в лифте, Тим вдруг отчего-то смутился, но девочка смотрела на него ясно открыто, ее глаза сияли, и смущение прошло.
Лифт поднимался очень медленно, и они не проронили ни слова, каждый думая о своем.
– А, привет, переплетчик! – протянул ему руку отец Веры и приветливо улыбнулся.
Такое прозвище он ему дал за то, что мальчик однажды собрал у них журналы «Вокруг света» и переплел в мастерской за свои деньги, и теперь «подшивка» стояла в гостиной на видном месте, за стеклом старинной горки из красного дерева.