Выпроводил, вздохнул, на появившегося Данилу глянул. А он-то где
умудрялся всё это время прятаться? И ещё одно — если соседи так
быстро объявились, то и дворня должна скоро вернуться. А нужна ли
она мне? Не знаю…
Стою посреди большой комнаты на втором этаже дома, в окно
смотрю. Вид на реку из окна зашибенный! На противоположной стороне
чуть выше по берегу знакомые стены Мирожского монастыря
поднимаются, свежим тёсом желтеют. Их сейчас заново отстраивают
после недавнего набега. И справа от него тоже какие-то стены
виднеются, только гораздо ниже по течению. Вроде ещё один
монастырь. И дома, дома… Дымят трубами. Много их умудрилось уцелеть
на той стороне.
Опять же кораблики разновеликие то вверх, то вниз по течению всё
время шныряют, людишки на них вёслами машут или разноцветные паруса
опускают-поднимают. Правда, разноцветных парусов на самом деле
мало, в основном серые все они, даже какие-то с виду мятые.
Несколько дней из дома на улицу вообще не выходил. Нужно было
отлежаться, чтобы окончательно залечить раны. Заживало на мне как
на собаке, всем на удивление очень быстро. Ну и требовалось впитать
в себя информацию, для получения которой я бессовестно использовал
Данилу. Парень теперь безотлучно находился при мне, ни на шаг не
отходил. Подозреваю, что так ему было легче. Решил он, что я ему
отныне кем-то вроде убитого брата буду. А я и не против, если
откровенно говорить. Вон он какой здоровый!
Зато разобрался с остатками наследства. Да и разбираться особо
не с чем было, к моему большому сожалению и одновременно к
огромному облегчению. Иначе бы точно на незнании элементарного
спалился. И на провалы в памяти тут не сошлёшься!
И спать нам с Данилой приходилось на деревянном полу, на старых
изношенных шубейках.
Одну ночь так проспали. Вторую уже нормально провели. Не
выдержал такого издевательства парень, убежал с утра к себе домой и
скоро вернулся. И вернулся не один, а с компанией
грузчиков-помощников. Перевёз кое-какую мебель, бельишко
постельное, посуду и прочее. Даже продуктов притащил. И всё на свои
деньги! У меня ведь ничего нет, ни копейки за душой не
осталось!
А потом пришли за мной дружинники и в очередной раз повели в
Кром… Нет, на этот раз не к посаднику на приём, а к старшему
дружины, где и предложили княжескую службу. Согласился без
раздумий. Да и по душе мне была такая служба. Другого пути
выбраться из той ямы, в которую меня закинуло, я не видел.