— Уходи! — потребовал один из рептилоидов, потрясая копьем, —
Проссс-сто уходи! Ты нам не нужен-с! Убирайся.
— Или что?
Несмотря на абсурдность ситуации, мне действительно стало
интересно, что они могут мне сделать, и пойдут ли на конфликт
дальше. Рептилии не ответили, только зыркали на меня черными
глазами и демонстрировали мне свои длинные языки и острые зубы.
Явный жест угрозы. Попытка отогнать человека, как дикого
зверя... Глупость какая! Человек хуже зверя.
Впрочем, я и не планировал задерживаться в этом поселении.
Теперь это будет безумием. Сейчас ящеры меня, конечно, не убьют:
слишком боятся. Но вот ночью, когда я усну... Утром я вполне могу
проснуться с кинжалом в глотке.
«Человеку нужен человек», как писал Станислав Лем. И в моём
случае это было особенно актуально. Пора бы мне уже найти своих. От
зверорас дружбы я точно не дождусь.
Я молча отвернулся от шипящей толпы и стал выбираться из
карьера, направляясь обратно, в поселение. Копье я, естественно,
захватил с собой, на правах победителя в поединке.
Я шёл, а по спине у меня бегали мурашки. Ощущение ненавидящих
взглядов жгло спину, я ощущал, что в любой момент могу поймать
копье! Но не мог же я отходить, пятясь задом. Да, тогда бы я
визуально контролировал противников, но это было бы знаком трусости
и слабости. А худшее, что можно сделать во время конфликта — это
показать врагу свою слабость.
Обоняние у ящеров было развито хорошо, и не только лишь
буквальное обоняние. О, нет, эти твари имели развитую интуицию, в
этом я уже успел убедиться, так что если они почуют мой страх: мне
конец.
Копье в спину мне так и не прилетело, никто даже не бросился за
мной следом. Я шёл, не оборачиваясь, стараясь не слишком спешить,
держать спину прямой и дышать ровно.
Село рептилий встретило меня странной пустотой: все попрятались.
Снова. Видимо, сюда уже каким-то образом дошли вести о том, что
случилось в карьере...
Я вошёл в юрту-яйцо старейшины, и мои догадки подтвердились.
Здесь был воин, молодой ящер, он как раз что-то нервно нашептывал
старейшине на ухо, и от его слов черные глаза старейшины в страхе
раскрывались все шире.
Жены старейшины в ужасе жались возле чешуйчатой стены дома, а
этого воина, который говорил со старейшиной, я уже видел. Он вроде
был там, у карьера. Видимо, добежал сюда быстрее меня окружными
путями.