Железный человек вскинул обрез, дважды пальнул в воздух и
бросился к “буханке”. Я нырнул в кабину грузовика и вытащил из-за
пазухи «наган». Вверху опять что-то пронеслось, но как я не
напрягал глаза, прикрываясь дверью фургона и стараясь не придавить
лежащего внизу, ничего не увидел. Только будто снег слоями пошел —
идет — пустота — опять идет.
— Захар, кто это?
— Я откуда знаю, я здесь ночью никогда не ездил, — управляющий
открыл задние двери «буханки» и выбросил мою новую двустволку. —
Ээх, хватай, наганом тут не навоюешь.
Крюк его подвел и ружье не то что до меня не долетело, а вообще
куда-то в сугроб унеслось. Я хотел выскочить, но в лесу послышался
треск ломаемых веток и что-то радостно завыло и залаяло. Не так,
как гиены, когда похоже на гадкие смешки, а с более высоким звуком,
пробравшим до мурашек. Потом вой сменился на человеческий вопль,
раздавшийся с той стороны, куда убежал работяга. Похоже, не
добежал.
— Захар! — я чуть высунулся, оглядываясь по сторонам, и крикнул
управляющему. — Прости меня! Я специально Пердехляй проехал. Решил,
что с таким названием там ничего хорошего нас не ждет.
— Просто Перехляй, — прогудел голос Захара из «буханки». —
Отличная там корчма. Хотя какая теперь разница? До утра надо
дожить, а там уже патруль мимо пойдет.
Внизу застонал второй пассажир, стал очухиваться и схватил меня
за ногу, чуть не завалив меня на себя.
— Митрич, это ты? Мы спаслись? — со стоном заворочался мужик,
пытаясь встать.
— Эй, дружище, не толкай. А Митрича мы, скорее всего, больше не
увидим, — я прижался к крыше, поудобнее устраивая ногу на боковушке
сиденья, — Оружие есть?
— Нету, дрын только валялся под сиденьем. Ты кто вообще
такой?
— Попутчик я, ну или встречник, — я опять приподнял дверь и
высунулся. — А в кузове что?
— Хлам всякий и оборудования старое, — мужик задрожал так, что
по кабине пошла вибрация, и начал болтать, видать, на нервной
почве. — А вас много? Одаренные есть? Там с неба налетела какая-то
тварь. Мы головной моторкой шли. Митрич рванул. Я даже не знаю, что
с остальными стало…
— Тихо, не отсвечивай пока.
Я услышал хлопанье крыльев. Медленное, будто тугое, с трудом
пробирающееся через летящий снег, а может, просто огромное, потому
что даже ветер сменился. Еще несколько взмахов крыльями, и на крышу
«буханки» рухнула черная тень. «Уазик» заскрипел и просел на
несколько сантиметров, крыша “булькнула” прогибаясь и послышался
скрип порванного металла, будто консервным ножом по банке
прошлись.