- Сережка, не приставай, я сама толком не знаю. Матушка твоя
носила тебя младенчиком к оракулу. Тот и определил твой дар. Тогда
еще и отец твой был жив. Они сильно расстраивались, хотя виду не
показывали. Так-то.
- А Матвей Филиппыч? Может он что-то знает про картографов?
- Ему-то откуда знать? Кротовские всегда рудознатцами были. Я ж
говорю, картографы - редкость, боковая ветвь. Сережка, наберись
терпения. Завтра в магуч придешь, там и спросишь.
Домой мы вернулись к сумеркам. Анюта кормила нас с «дедой»
остатками жидкого супчика и азартно пересказывала наши приключения
в электричке. Матвей Филиппыч одобрительно хмыкал. Я втихаря
пялился на Анютины сиськи.
Перед сном пытался вдумчиво прочитать в пожелтевшей газете
статью о царском приеме по случаю назначения министерских постов,
только мне это быстро наскучило. Отбросил газету и лег спать. А
утром меня опять разбудила Анюта... довольно бесцеремонно:
- Сережка, умываться и завтракать, - видимо, входить ко мне без
стука у нее давно вошло в привычку, - Скоро Хоромников приедет.
И вот чего она полумерой огранивается? - подумалось мне со сна,
- раз уж входит без стука, так и запрыгивала бы сразу в постель. Я
бы тогда ее бесцеремонность воспринял гораздо благосклоннее.
Одевшись, умывшись и откушав тарелку рисовой каши, задолбавшей
еще в прошлой жизни, я получил стакан морса. Матвей Филиппыч сидит
как на иголках. У Анюты с самого утра до белых костяшек сжатые
кулачки.
- Ну? И где этот ваш купец? - пытаюсь разрядить обстановку.
- Так уж должен быть, - Анюта нервно всплескивает руками и
подходит к окну, - К девяти обещал. А теперь начало десятого.
- Так, - привлекаю к себе внимание разволновавшихся домочадцев,
- А помимо этого школярского костюмчика, что на мне, приличной
одежды никакой нету?
- Приличной одежды? - Матвей Филиппыч уставляется на меня
испуганно.
- Сережка, только не начинай, я тебя умоляю, - видимо, Анюта
решила, что вот он, случился очередной Сереженькин закидон, что я
сейчас откажусь встречаться с купцом под предлогом недостаточной
куртуазности гимназистской формы.
- Сергей Николаич, помилуй, - расстраивается дед, - От батюшки
твоего ничего не осталось. А мои старые обноски тебя только
позорить будут...
- Ладно, ладно, успокоились... - зря я завел этот разговор, -
...проехали. И так сойдет.