Однако войдя в кабинет аббата, я
сразу понял, что нашей игре пришёл конец. Нам обоим поставили шах и
мат. Хозяин кабинета стоял лицом к большому окну, разглядывая
внутренний двор монастыря, как будто видел его впервые. Он
обернулся ко мне и кивнул, приветствуя, но говорить ничего не стал.
Говорить сегодня будет сидящий в деревянном кресле аббата за его
столом инквизитор Тосканы прелат Лафрамбуаз.
Я знал его лично, и не могу назвать
наше знакомство приятным. И, конечно же, не ждал от этой встречи
ничего хорошего.
- Вы ничуть не изменились, Рейнар, -
произнёс он. – Так и не стали походить на нечистого.
- Видимо, это святое место как-то
влияет на мой облик, - пожал плечами я. – Здешние монахи весьма
сведущи в искусстве врачевания ран, - позволил я себе довольно
опасную реплику.
Особенно опасна она была в разговоре
с таким человеком как Лафрамбуаз. Ведь этот человек одним
мановением руки может отправить меня на костёр. Без суда и
следствия. Ведь я – нечистый, а потому виновен в глазах Господа, и
должен умереть. Однако у инквизитора на меня свои планы. Недаром же
меня, едва живого после допросов в заново отстроенном в Авиньоне
замке Святого Ангела, привезли сюда, а не отправили на костёр.
Поэтому до поры я могу даже дерзить инквизитору Тосканы, мне всё
простится. И этим я был намерен воспользоваться в полной мере.
- Душу твою, Рейнар, даже тут
исцелить не удалось, - покачал головой в явно притворной печали
прелат. – Всё тех же бесов зрю я, что и прежде.
- Тьма и зло в моей души надёжно
запечатаны, - ответил я, - а если вы о бесах дурного характера, то
родители не зря выбрали мне такое
имя.[2]
- Смирение, - не оборачиваясь, бросил
через плечо аббат, - вот чему я старался научить тебя, вот к чему
призывал в наших беседах. Однако тщетно. Ты всякий раз оставался
глух.
Не припомню ничего похожего в наших
беседах, но ясное дело аббат старается показать Лафрамбуазу, что и
сам тоже пытался изменить меня к лучшему. Его можно понять, визит
инквизитора никому не сулит ничего хорошего. Будь ты хоть нечистый,
хоть аббат.
- Смирению учат не беседами, - также,
не поворачивая головы в сторону того, к кому обращается, бросил
прелат. – Однако в отношении тебя, Рейнар, уверен, даже наиболее
действенные из методов не возымеют эффекта.
Я не горел желанием проверять его
слова, а потому предпочёл промолчать.