Я отошёл от окна, снова встал
напротив стола, за которым сидел Лафрамбуаз.
- Кстати, я хотел бы, чтобы ты,
Рейнар, взглянул на заразителя. Хотелось бы избежать роковой
ошибки.
- Так ли это важно? – пожал плечами
я. – Даже если умрёт невинный, его душа немедленно отправится к
Господу, кратчайшим путём.
- Верно, - согласился инквизитор, -
но я не желаю отягощать свою душу смертью невиновного, а что ещё
важнее – не хочу впадать в грех самоуверенности. Ведь если
схваченный моими людьми не заразитель, но настоящий сеятель чумы
остаётся на свободе, и тогда я должен буду немедленно продолжить
охоту на него.
- Конечно, я взгляну на заразителя,
чтобы не подвергать вас такому испытанию, - кивнул я. – Но для чего
было показывать мне место его будущего аутодафе?
- Дров в вязанках у меня с собой
достаточно, чтобы сжечь не одного только заразителя.
- В случае моего отказа?
- В случае если ты, Рейнар, не
пожелаешь доказать мне, что ты остался человеком, что и для тебя
есть возможность спасения не только через очистительное пламя
костра.
Я вспомнил суровый взгляд юного
монаха Пьетро, глядящего на меня с фрески, и Спасителя, всякий раз
как будто отводящего глаза. Есть ли и в самом деле спасение для
меня? Или, может быть, костёр лучший выбор? Или может расплести
верёвку, которой подпоясано моё
санбенито,[6] и даровать самому
себе лёгкую смерть раскаявшегося? А там пускай жгут уже мёртвое
тело. Моей отравленной тьмой и порчей душе грех самоубийства не
столь уж страшен – вечных мук ада мне не избежать.
- Что ж, идёмте, взглянем на
пойманного вами заразителя, - сказал я, чтобы избавиться от глупых
мыслей.
- Идём, - кивнул Лафрамбуаз,
поднимаясь из-за стола.
Самое неприятное в заразителях то,
что они ничем не отличаются от обычных людей. Даже на больных чумой
не особенно похожи. Никаких чёрных губ и ногтей, ни кругов под
глазами, ни паутины вен по всему телу, даже кожа их не отдаёт и
каплей той мраморной белизны, что характерна для нечистых. Нет, без
самой серьёзной проверки заразителя от обычного человека не
отличить.
Самое же отвратительное, что они
соглашаются на эту работу сами – добровольно. За время заключения в
монастыре Пассиньяно мне довелось увидеть не одного заразителя. Их
приводили в аббатство для окончательной проверки, вроде той, что
хочет учинить над подозреваемым прелат Лафрамбуаз. Я допрашивал
всех, и никто не смел лгать мне, такова была природа моего
проклятья, и ни один не ответил, что его принудили. Все, абсолютно
все, сами согласились делать это чёрное дело – за деньги ли, на
которые рассчитывали купить всё и всех, или просто из ненависти ко
всем вокруг, начиная с собственных соседей.