В трамвае
молодые люди разговорились с женщинами.
– А
почему песок везде стоит и багры на каждом доме висят? – вмешался в
разговор женщин, утиравших покрасневшие глаза и шмыгающие носы,
Влад. – Не было же такого.
– Не
было, – кивнула самая говорливая женщина лет сорока с платком на
голове. – Дык немец-то 22 июля – прямо вот ровнехонько месяц, как
напали! Точно отмечали годовщину, сволочи! – знашь, скока бомб
зажигательных на Москву-то сбросил! – горестно поджав губы,
покачала она головой. – Страсть-то какая была! Самолеты-то ихние
летели и летели, летели и летели… А бомбы-то с их все сыпались да
сыпались, ровно горох! Ох, страшно-то как было… Аж пять часов без
перерыва бомбили. Мы уж думали, вовсе нас разбомбят… Похватали
детей, да в подвалы… – тетка всхлипнула.
– Точно…
И всю Москву засыпали этими бомбами, – закивала другая, обтерев рот
большим и указательным пальцами. – Страшно-то как, Господи… Всю
ночь летели да сыпали, летели да сыпали… Кто к метро поближе был,
те туда бросились, прятаться. Мы тоже в метро укрылись – там хоть
дышать можно, да все попросторнее, чем в подвалах, да и если вверху
разбомбят, так метро-то хоть не обрушится на голову…
– Вот ты
говоришь, не обрушится, – перебила ее третья. – А то не знаешь, что
следующей ночью как раз возле входа в метро бомба на Арбатской
площади взорвалась! Сколько людей погибло! А еще ветку закрыли
Смоленская-Арбат, потому что там перегон разбомбили. Это на
Кировской да на Динамо хорошо прятаться, там глубина большая. Ни
одна бомба не проломит!..
Ребята
слушали споры и рассказы женщин о бомбежках, о пожарах, о том, что
начали копать противотанковые рвы, а в метро эвакуировались
библиотеки, музеи… Из-за ежедневных бомбежек в переходах и на
станциях метро появились сбитые на скорую руку нары, были принесены
столы, стулья, организовывались удобные уголки для чтения и
занятий… Создавалось впечатление, что люди постепенно переселяются
под землю.
Озадаченные мужчины молчали, задумчиво глядя в
никуда остановившимся взглядом. Мысли их были
нерадостны.
В
аэроклубе после радостной встречи и обмена горькими новостями им
подтвердили то, что рассказывали в трамвае женщины. Там же они
узнали, что начинают формироваться отряды ополчения, а на
Москве-реке на якоря выставили первые плавучие макеты зданий для
отвлечения и дезориентации вражеских пилотов. Художники со всей
Москвы рисовали на фанерных листах панораму крыш и зданий для
маскировки. В аэроклубе собирали фальшивые модели самолетов из
фанеры и выставляли их на поле, а уцелевшие после первой бомбежки
самолеты теперь тщательно маскировали. Москвичи собирались до
последнего драться за свой город.