Мессир же на это никак не отреагировал.
Спутники прошли сквозь рассеянную толпу публики, и поравнялись с дворовой оградой Литинститута.
– Ну, что, – сказал, останавливаясь Мессир, – будете заходить в свои «пенаты»?
– А что уж туда заходить? – сказал, остановив свой ход, Голицын. – Это вам не театральный ВУЗ, здесь все окна уже погашены, – он подошёл к калитке, попробовал открыть её. – Вот, точно в такой же час я приехал сюда в первый раз – думал, что здесь меня будут ждать, но калитка, вот точно так же, была заперта, и мне пришлось ночевать на деревянных ступеньках, одного из залов Казанского вокзала.
Мессир подошёл к калитке, легко открыл её, и вошёл в уютный, тускло освещённый дворик Литинститута имени Максима Горького.
Голицын осторожно последовал за НИМ.
– Значит, вы его так и не закончили, – утвердительно сказал Мессир Голицыну.
– Да, восемь лет промурыжился, да так и не закончил. Терпения не хватило. А если честно, то не по себе как-то стало, устал. Приезжаешь с сессии домой, и забываешь напрочь про эту учёбу. А потом опять сессия, как снег на голову. И едешь сюда, ни черта не зная, и выкручиваешься перед преподавателями, как школьник. А школу, надо вам сказать, я ненавидел всеми фибрами своей души. Нет, я хорошо вспоминаю свою первую учительницу – Полину Тимофеевну – седую, как в той песне, и строгую. Но у меня со школой ничего не получалось. На «чистописании» я писал грязно и жутким почерком. С цифрами и формулами я вообще был не в ладах. Я был тихий мальчик, я учился в двух школах, но всюду меня ругали за неуспеваемость, вызывали без конца мать, и она била меня ремнём и руками – по заднице, по морде, и, даже, по голове, что считалось, в общем – нехорошо. Пока её и вовсе не попросили – тихо забрать меня из школы, не допустив к экзаменам за восьмой класс. Да и литература, тоже… Когда я слышу выражение: «я спал в детстве, как и многие, у домашней библиотеки», то – я спал у кровати матери с отцом, впрочем, как потом – и дочь моя спала, – говорил Голицын, идя за Мессиром по дорожке, к главному старинному зданию института. – Так вот, здесь, – продолжил он, – я впервые услышал фразу, обращённую ко мне, которая меня необыкновенно обрадовала, но и повергла в шок.
– Это интересно, – отозвался, наконец, Мессир, – что же это за фраза такая?