На вид ей было не более двадцати пять, и кроме того, стало заметно, что у нее нет мужчины. Не то, чтобы она не могла себе его позволить, просто отвыкла. Она смотрела на меня интригующе и оценивающе. Дорога стала свободнее и она поехала быстрее, но даже на большой скорости она поворачивалась в мою сторону каждый раз, когда что-то говорила.
На город опустился вечер, и моя пешая прогулка не удалась, потому, что меня подвезла до дома шикарная женщина на автомобиле, превышающем стоимость моей годовой зарплаты в двенадцать раз. Когда мы подъехали, то казалось, что мы стали настоящими друзьями, у нас было все для этого: я ее призирал за примитивность, она меня за бедность.
Леди повернулась ко мне полу боком и стала гладить свои длинные волосы, перемещая их со спины на грудь. Я влюбился в ее шею после того, как она на две секунды покрылась мурашками. Мне кажется, она сама это заметила и покраснела. Свободной от волос рукой она убавила громкость магнитофона, и какой-то мерзкий, слащавый голос наконец-то утих. Она сильно сжала колени, подалась вперед, запрокинула голову и застыла в тусклом свете автомобильной подсветки как ангел, случайно зашедший в придорожный бар. Ее губы блестели и придавали рту какую-то незавершенность.
Такие женщины никогда не лягут со мной в постель. Они бы и рады, но этого не может быть. Это также неестественно, как инцест или гомосексуализм, но кто сказал, что неестественно мечтать об этом? Вот и мы оба помечтали каждый о своем молча, в темноте дорогого автомобиля. Однако, реальность всегда возвращается и мы разошлись, чтобы не делать шаг к извращению, которое отзовется потом немой болью стыда и обиды.
Я поблагодарил ее и зачем-то дотронулся до ее мягкого плеча. Она сказала, что будет рада подвести меня еще разок, как ни будь. Мне казалось, что я с ней не справедлив. При этом, я не рассчитывал показаться справедливым – мне казалось, что это вполне рабочая формула при общении с людьми другого круга.
Напоследок я еще раз протер платком стекло ее автомобиля, а она рассмеялась. Весело махнув рукой, я побрел к своему подъезду, предвкушая недопитый коньяк, который в нетерпении сидел на корточках в темном, пустом холодильнике. Когда я шел, то слышал, как отъехал ее автомобиль и мерзкий голос певца из ее магнитофона догнал мой слух. Никакого тревожного стука своего сердца или дроби ее каблуков я услышать не надеялся.