А сам при этом держал в уме намерение, крепко встать на ноги за счет нещадной их эксплуатации. В силу чего хочет сделать ещё что-нибудь этакое, чтоб они поглубже заглотнули наживку.
– Многие мечтают отхватить кусок побольше, но не знают, как это сделать. Знаю, что у вас на уме… Иметь свои «тачки», мечта всей вашей жизни, но вскоре у вас будет столько всего, о чём даже не мечтали. К концу сезона удачи каждый из нас будет богат, как принц Бахрейна, – пообещал он; и, сжав кулак напоследок, прямо пригвоздил их на месте. – Клянусь – говорит, – чесперцем!
Поселенцы переглянулись. Хотя они прекрасно и осведомлены о его вздорном характере, однако, наконец, ему можно было поверить на все сто. Зарок с упоминанием чеснока с перцем, был самой крепкой клятвой тарикольских мальчишек. Значит, всё, что он говорил за последние полчаса, – святая правда!
– Думаю ему можно верить, – кивнул Отважный, тронув за рукав Лохматого.
Наконец – то завязалась между ними непринужденная беседа-разговор.
– Помните – ли с чего началась наша вражда?
– Тебе приглянулся «вигвам», который мы сняли на лето.
– А из-за чего он мне приглянулся, вам, конечно же, невдомёк.
– Откуда нам знать, что у тебя на уме… мы же не волшебники.
– Вообще-то, вы своей безграмотностью ставите под сомнение репутацию моей компании, – сокрушается гость. – Но, что поделаешь, сегодня я добрый… Так и быть раскрываю свою жуткую тайну… Держитесь, чтобы не упасть… тут поблизости, – говорит, находится условный знак, сделанный рукой «Джигита Ночи», который, как вы утверждали, был похуже какого-то Кудеяра.
На какое – то время воцарилась полная тишина.
– Врешь! – задохнулся Якуб, схватившись за первое попавшее деревцо.
– А вот и нет, – зашипел лакец. – Я вам это говорю, разве этого мало?
– И где же он? – замер мальчик, сочтя сообщение за розыгрыш. – Ориентировка, есть какой.
У поселенцев не было и доли его остроумия, живости и сообразительности и Бен недвусмысленно давал об этом знать. Он усмехнулся, приняв привычный для него наглый вид и с бесцеремонной дерзостью, которая была его силой, его оружием, бросил им:
– А под твоим патлатым дружком!
Покусившись на легенду, он проявил известную дерзость, сумел из массы противоречивой разноголосицы выбрать то главное, что позволило пролить свет истины на загадочную судьбу пропавшего купца. В чём убедился и Гамид, как только поднялся с валуна.