- Догадываюсь, Ёви, - Псих невесело
улыбнулся.
- Правильно догадываешься, Хан. -
кивнул Князь. – Близкие люди начинают исчезать. Уходят один за
другим, и больше их в твоей жизни не будет. Остаются только
воспоминания, но воспоминания, между нами – очень хреновый
заменитель.
- Суррогат.
- Чего? – не понял бык.
- Хреновый заменитель называется
суррогат, - пояснил Псих. – Богатое слово, я его поэтому когда-то и
выучил.
- Тьфу на тебя, блохастый! – немного
обиделся крупнорогатый. – Сбил с мысли. О чем я говорил? Да. Ты,
конечно, скажешь, что вместо ушедших появляются новые близкие люди.
И я даже соглашусь – так оно и есть, природа не терпит пустоты. Но
тут другая проблема. Чем дольше живешь – тем меньше живого остается
от целых периодов твоей жизни, особенно от ранних. Они истончаются,
становятся каким-то призрачными, полупрозрачными, потусторонними.
Уходят за грань, на ту сторону, живут только в памяти. И все меньше
и меньше побегов, дотянувшихся до нашего времени, тех, что еще
держат их в реальности. А когда твое прошлое – только в твоей
памяти, это значит, что в реальности его больше нет. И чем больше
кусков твоей жизни исчезает в воспоминаниях – тем меньше становится
твоя жизнь. Сначала она растет, потом замирает в равновесии, и
однажды ты ловишь себя на том, что она стала меньше. Она
уменьшается все больше и все быстрее, и однажды растает полностью,
как кусок сахара в кружке чая. И тогда ты сам уйдешь туда, чтобы
остаться только в памяти.
- Да ты поэт, Ёви… - задумчиво сказал
Псих после паузы.
- Да пошел ты… - беззлобно
поблагодарил за комплимент быкоголовый демон. – Все ты прекрасно
понял, всегда смышлен был. Мы уже не телята, Хан, и наша жизнь
давно уже пошла по пути шагреневой кожи. От моей жизни до ухода в
Верхние Планы остались только ты да Гриф.
- Ну, теоретически еще Тритошка есть…
- протянул Псих, но Князь фыркнул совершенно по-бычьи.
- … о котором никто ничего не слышал
уже несколько столетий. Еще раз – от моей молодости остались только
ты да Гриф. И я не буду своими руками отправлять этот кусок жизни
за грань.
- Хорошо тебе. А мне вот – придется. И
скорее всего - собственноручно, - вдруг сказал Псих очень серьезно.
– Не обидишься тогда на меня?
- Обижусь, конечно, но переживу, -
Князь расплылся в улыбке и фыркнул. – Не настолько уж я
поэтичен.