- Если с оружием, - Гена озадаченно почесал затылок, - дело
дрянь. Его как-то юаровский спецназ в городе брал, так он двоих
наглухо положил, троих ранил и ушел. Я сам видел, так даже
вмешаться не успел.
- Извиняюсь спросить, - позволил себе съехидничать Щербатов, - а
что мы ему предъявим? У нас, простите, не то что прямых, да самых
косвенных доказательств нет. Мне озвучить, куда нас прокуратура
пошлет за такую работу?
- Вот это, товарищ майор, не ваша забота. За это отвечать будем
мы, точнее – я. И я к этому готов, - неожиданно жестко хлопнув
ладонью по столу, ответил Кузьмин. – Так что вопрос один – как
брать будем?
- Ну, раз готовы… Тогда зачем его вообще брать? Пусть сам в
милицию придет, прямо в кабинет и без оружия, здесь и повяжем. Как
говорится, без шума и пыли. Чего так смотрите? У него машина под
окнами стоит, застрахована, я уже в Госстрахе поинтересовался. Если
ее угонят, он куда с заявлением пойдет? Ну что, организуете
преступление по статье сто сорок восемь – один18, соучастники?
Гарун
В двухэтажное, недавно отремонтированное здание четвертого
отделения милиции на улице Орджоникидзе ровно в десять часов вошел
небогато одетый мужчина ниже среднего роста, лет сорока. Круглое
лицо какая-то по-детски наивная улыбка придавали ему вид мирный,
даже застенчивый.
Мужчина вежливо поинтересовался у дежурного, где и как подать
заявление, поднялся на второй этаж, к кабинетам уголовного розыска.
Вот и седьмой кабинет, культурно постучался, открыл дверь… Нет!!!
За столом сидел Земля! Почему-то первым вспомнился позывной, только
потом имя – Гена. С которым не раз прикрывали друг другу спины,
делили жалкие остатки сухпайка. Это поразило настолько, что и в
голову не пришло сопротивляться, когда сзади скрутили руки, ставшие
вдруг непривычно слабыми, обыскали, надели наручники и посадили на
стул.
Сзади раздался знакомый голос:
- Ну, здравствуй, Гарун. Не думал я, что с кем-то из вас
придется вот так встретиться.
Александр Ильич?! Командир?! Господи, как же так? В кабинет
вошли какие-то люди, что-то пишут, зачем-то раздели, всунули в
какой-то спортивный костюм. Кто? Зачем? Это все было неважно. Важно
– что напротив сидели те, кого всегда называл друзьями, кого, не
задумываясь, прикрывал в боях. Сейчас они были по другую сторону
стола, словно по другую сторону линии фронта. Что же, раз они
против него, то он против них. Не сдаваться его учили. Никогда и
никому.