– Не думаю, полковник, что люди, которыми командует майор Данвуди, стали бы оскорбительно обращаться с пленным, – слегка покраснев, возразил молодой капитан, – его репутация выше подобных подозрений; кроме того, я считаю неблагоразумным переходить через речку на открытую равнину в виду виргинской кавалерии, еще возбужденной только что одержанной победой.
– По-вашему, разгром случайного отряда ковбоев и этих неповоротливых гессенцев – подвиг, которым можно Гордиться? – с презрительной улыбкой спросил полковник Уэлмир. – Вы так говорите об этом, капитан Уортон, словно ваш хваленый мистер Данвуди – ибо какой он майор? – разбил гвардейский полк вашего короля.
– Позвольте заметить, полковник Уэлмир, будь на этом поле гвардейский полк моего короля, он столкнулся бы с противником, с которым опасно не считаться. А мой хваленый мистер Данвуди, сэр, – кавалерийский офицер, гордость армии Вашингтона, – горячо возразил Генри.
– Данвуди! Данвуди! – с расстановкой повторил полковник. – Право же, я где-то видел этого джентльмена раньше.
– Мне говорили, что вы встретились с ним однажды в городе у моих сестер, – скрывая усмешку, сказал Генри.
– Ах да, припоминаю такого молодого человека. Неужели всемогущий конгресс этих взбунтовавшихся колоний доверяет командование подобному воину!
– Спросите командира гессенской конницы, считает ли он майора Данвуди достойным такого доверия.
Полковник Уэлмир был не лишен той гордости, которая заставляет человека отважно держаться перед лицом врага. Он давно служил в английских войсках в Америке, но сталкивался лишь с молодыми рекрутами и местными, ополченцами. Они нередко дрались, и даже храбро, но так же часто пускались наутек, не спустив курка. Этот полковник имел обыкновение судить обо всем по внешности, он не допускал и мысли, чтоб американцы могли одержать победу над людьми в таких чистых штиблетах, так мерно чеканящих шаг, умеющих с такой точностью заходить флангом. Ко всему этому они – англичане, и, значит, им всегда обеспечен успех. Уэлмиру почти не приходилось бывать в боях, не то он давно уже расстался бы с этими вывезенными из Англии понятиями – они укоренились в нем еще глубже благодаря легкомысленной обстановке гарнизонного города. С надменной улыбкой он выслушал пылкий ответ капитана Уортона и спросил: