– Итак, их зовут Энрике и…
– Нет-нет, – засмеялись девушки, – Хенрик. И Альф.
Трульс поймал взгляд Виллера и кивнул в сторону двери.
– Большое спасибо, девушки, это все, – сказал Виллер. – Кстати, можно я запишу телефоны?
Девушки посмотрели на него с чем-то вроде наслаждения, смешанного с ужасом.
– Хенрика и Альфа, – добавил он, криво улыбнувшись.
Катрина стояла в спальне за спиной у судмедэксперта, сидевшей на корточках у кровати. Элиса Хермансен лежала на спине на стеганом одеяле. Но кровь растеклась по белой блузке так, что было понятно: когда лилась кровь, женщина стояла. Почти наверняка она стояла перед зеркалом в коридоре: там ковер настолько пропитался кровью, что намертво прилип к паркету. Следы крови между коридором и спальней, а также скромное ее количество в кровати говорили о том, что сердце Элисы прекратило биться еще в коридоре. Исходя из температуры тела и rigor mortis[4], судмедэксперт определила, что смерть наступила между двадцатью тремя и часом ночи и что причиной смерти точно явилась кровопотеря, поскольку сонная артерия была проколота в одном или нескольких местах сбоку на шее прямо над левым плечом.
Брюки и трусы были стянуты до лодыжек.
– Я взяла соскобы с ногтей, но невооруженным глазом никаких следов кожи не обнаружила, – сказала судмедэксперт.
– Когда это вы начали работать за криминалистов? – спросила Катрина.
– Когда Бьёрн нас попросил, – ответила та. – Он умеет просить.
– Вот как? А другие повреждения?
– У нее царапина на левом предплечье и деревянная заноза на внутренней стороне указательного пальца.
– Следы насилия?
– Никаких видимых следов повреждения в области половых органов, но это… – Она рассматривала живот жертвы через лупу. Катрина заглянула в нее и увидела тонкую прозрачную полоску. – Это может быть слюной ее или кого-нибудь другого, но больше похоже на предэякулят или семя.
– Будем надеяться, – пробормотала Катрина.
– Надеяться на изнасилование? – В комнату вошел Бьёрн Хольм и встал за спиной у Катрины.
– Если это было изнасилование, все свидетельствует о том, что оно произошло после смерти, – сказала она, не оборачиваясь. – Так что она все равно ничего не почувствовала. И я хочу получить немного семени.
– Я шучу, – тихо произнес Бьёрн на своем теплом тутенском диалекте.
Катрина закрыла глаза. Естественно, он знал, что в таких случаях семя – это ключ к разгадке. И естественно, он пытался подшучивать, пытался разрядить то странное, болезненное напряжение, которое существовало между ними все три месяца, прошедшие с того времени, как она съехала. Она пыталась вести себя так же, только у нее не получалось.