— Мы постарались забыть. И перенести нашу ненависть на
того, кто в этом действительно виноват. Вот только кто он — мы не
знаем. Знаем одно — кем бы он ни был, чтобы навредить империи для
него все средства хороши. Ни морали, ни жалости.
Мы вошли во дворец, где нас встретил мой любимый
распорядитель — господин Хормс. Хмурый, но на этот раз
почтительный. Видимо, проняло высказывание императора о том, что
малейшее неуважение ко мне — и рудники слуге обеспечены. Или моя
угроза нарядить всех в оранжевые комбинезоны и отправить улицы
мести подействовала.
— Добро пожаловать, миледи Вероника, — поклонился он. И,
исчерпав все свое количество вежливости, мазнул недовольным
взглядом по Джулиане.
— Здравствуйте, — улыбнулась я ему.
— Вас ожидает… — Он задумался, подбирая слово.
— Фотограф? — попыталась помочь я ему.
— Посланец от милорда Милфорда, — сурово ответил
старик.
— Пригласите его.
Молодой человек со штативом в руках, обвешанный кофрами,
но в традиционной имперской одежде и так производил сильное
впечатление, а уж недовольным выражением лица и вовсе мог
соперничать с самим распорядителем Хормсом.
— Господин Фикс, — представился он мне. И тут же добавил.
— Миледи, я надеюсь, это разовая акция? И дальше я смогу вернуться
к своим обязанностям. Я служу в контрразведке.
И это все так обиженно.
«Ну, Милфорд, ну, спасибо!» — подумала я. А вслух
проговорила:
— А где вы научились фотографировать?
— В Петербурге, — сурово отвечал мне молодой человек. —
Это, конечно, не входит в мои обязанности. Это увлечение. Ваш мир
изобилует техническими чудесами. В каждом — есть магия, просто
слепцы ее и не видят, и не признают.
— Слепцы?
— Так мы называем ваших соотечественников, — фотограф
смутился. — Вы, точно так же, как и мы, так же, как жители других
миров, живете среди магии. Она вокруг, она в вас самих. Вы с ней
сталкиваетесь, вы ей владеете, — но почему-то именно в вашем мире
большинство людей изо всех сил стараются этого не замечать… Упорно.
Но если чья-то душа чуть более восприимчива — эти создания, как
правило, попадают к нам, или в какой-либо иной мир. Часто — во сне.
Это уникальная особенность, миледи Вероника, — господин Фикс
улыбнулся.
Всего на секунду, очень быстро и немного грустно, но
улыбка получилась настолько светлой, искренней, она так неожиданно
изменила весь образ.