Так что сейчас, мерно покачиваясь в уютной карете, передо
мной сидела роскошная красавица. Платье винного оттенка, с тонкой
полоской кружев в тон по стойке и внизу рукава, изящные кисти
затянуты в перчатки, из украшений — рубиновый гребень в волосах. Но
самое главное — было видно, что молодая женщина чувствует себя
спокойно, комфортно и уверенно. И именно этот факт делал ее образ
удивительным — ярким, запоминающимся, немного холодноватым и в меру
таинственным. Художница о чем-то напряженно думала и вдруг
выдала:
— Вы ведь не сказали правды о том вечере, когда принц
Брэндон был у вас в покоях, не так ли?
— Не сказала, — подтвердила я.
— И как вы можете, — отвернулась она.
— Ситуация была… очень неоднозначная.
— Я не буду писать откровенную ложь, — нахмурилась
любительница правды и страдалица за нее же.
Мне стало смешно. Какая она, в сущности, девчонка…
Удивительно талантливая — в ее статьи, как и в ее картины — веришь.
Удивительно правильная. И что же ей такое сказать? Подумала, и
решилась рассказать правду. Хотя до этого всячески собиралась эту
самую правду скрывать.
— Он был под заклятием. И должен был по замыслу того, кто
устроил все это светопреставление, меня изнасиловать.
— Зачем? — блеснули ее глаза. — Чтобы ненаследный принц
Тигверд его убил?
— Возможно. Или чтобы обвинить его в таком преступлении,
от которого не отмоешься.
— Получается, что принц... — Джулиана с надеждой
посмотрела на меня.
— Тоже пострадал. Кто-то решил дискредитировать самую,
пожалуй, популярную фигуру империи Тигвердов.
Наша журналистка размышляла над полученной информацией. А
потом спросила — светло и радостно:
— То есть — кто-то настолько серьезно противостоит
императору Фредерику?
— Именно так.
— С ума сойти… — в ее голосе не было ужаса или смирения
жертвы, которая вляпалась во что-то грандиозно-неприятное. Только
ненормальный восторг журналистки, которая почуяла сенсацию. — Так
это действительно попытка государственного переворота!!!
— Джулиана…
— Да понимаю, я! И не напишешь же…
— Не напишешь, — согласилась я, радуясь, что она хоть это
понимает. — И никому не расскажешь…
— Так он… — в лице ее вдруг мелькнуло
отвращение.
— Нет. Он очнулся. Дал мне возможность убежать и позвать
на помощь. А потом смог преодолеть заклятие.
— Но все равно тяжело. Вам. И ему.