— И что в этом плохого? Что не так?
Фредерик замолчал.
— Мне Ричард все время выговаривал, что я излишне опекаю
мальчиков, что они мужчины и должны принимать решения сами. И
отвечать за них. Так им по четырнадцать. А вашему — скоро двадцать
пять.
— Я против его взаимоотношений с этой девушкой.
— Фредерик, — впервые за этот разговор назвала его по
имени. — Взаимоотношения либо будут, либо нет. И наше с вами мнение
будет молодым людям…без разницы.
— Дочь мелкопоместного барона из южной провинции,
изгнанная из рода. Художница и журналистка, арестованная по
обвинению в оскорблении императорской семьи. Вы думаете, им кто-то
позволит забыть эти факты ее биографии?
— На самом деле — как поработать с общественным мнением.
Любви аристократов, конечно, ей не видать. Так и Джулиану колотит
при одном упоминании об элите общества. А вот остальные граждане
империи… К тому же — еще ничего не понятно, что вы
завелись?
— Это вам не понятно. И, может быть, Джулиане. А вот
Брэндон уже все решил, — вздохнул Фредерик. — Но, в любом случае,
мне не следовало врываться к вам и гневаться.
— Ничего. Вы беспокоитесь, и это естественно.
— Давайте отложим с танцами до понедельника. Но через два
дня я вас жду во дворце. Будем фотографироваться для
журнала.
— Слушаюсь, ваше величество!
Фредерик поморщился — и исчез. А вскоре принесся Вилли, с
сообщением от моей мамы. Наша главная редактор ругала меня за то,
что я совсем не берегу свое здоровье. И информировала о том, что
документы о ходе расследования передали и от главнокомандующего
Тигверда, и от начальника Уголовного розыска империи, милорда
Брауна.