– Лест-ни-цы? – девушка постаралась
правильно произнести сложное слово. – Лестницы где?
– Лестница? Какая лестница? – вторя девушке в тон, уточнил
полковник, внезапно поняв, что кровь перелила от головы в другую
сторону окончательно и бесповоротно. Мозги перестали соображать
абсолютно.
– Вода! – Таира ткнула в сторону воды
и изобразила двумя пальцами идущего человека. Жест был совершенно
земной, привычный.
– А-а-а! – наконец дошло до мужчины,
сбитого с толку обнаженной женской плотью. И зеленый цвет, как
оказалось, совершенно его не смущал. – Нет здесь лестниц. Просто
прыгай! Дно хорошее, я его в этом году почистил.
Когда он был еще холостым, или,
правильнее сказать, не загружен домашним хозяйством в такой
степени, оставалось время на обустройство не только дома, но и
прилегающей территории.
Таира вытаращила глаза, обхватила
себя руками и отчаянно затрясла головой. Косы, в которые она теперь
заплетала волосы, затряслись вместе с ней, словно две толстые
черные змеи.
– Б-б-бо… - скорее всего девушка
хотела сказать «боюсь», но из-за нервного напряжения не смогла.
Тогда он подошел ближе к краю плота и просто сдернул ее за руку в
воду, но упасть не дал, а подхватил на руки. Секунду спустя,
полковник понял ошибочность своих действий.
Горячее голое тело легло к нему в
руки, словно было предназначено только для него. Девушка коротко
взвизгнула, а не прищелкнула, как обычно. Похоже, речевой аппарат
потихоньку начал перестраиваться на земной способ звукоизвлечения.
А он застыл вновь, задержавшись взглядом на двух аккуратных грудках
с розовыми сосками и зеленым ореолом вокруг них. Сглотнул, нервно
дернув кадыком. А девушка, словно обезьянка, крепко обхватила его
шею руками и прижалась, боясь соскользнуть в воду.
Он тряхнул головой, приходя в чувство
и ласково произнес:
– Не бойся, пичуга, вода теплая! – и
с этими словами присел в воду, погружая ее тело. Она сначала
напряглась, зачирикав от страха, но поняв, что ничего страшного не
происходит, расслабилась. Он поставил ее на дно, но рук так и не
отпустил.
Она же протянула ему руку с колечком
и произнесла с придыханием:
– Твое! – и смущенно позеленела.
– Твое-твое! – улыбнулся полковник,
сжимая тонкие пальчики в кулак и накрывая сверху своей огромной
ладонью. Он даже и предположить не мог, что девушка практически
предлагала ему себя. Он же не только внес ее в дом на руках, но и
по аквианским обычаям отдал ей родовой перстень и сказал кодовое
слово «твое». Да только Раевский этого даже и предположить не
мог.