Принц уже знал, что влюбился. Но не очень понимал, что ему теперь с этим делать.
Признаться? Как?
Он даже подумать не мог, чтобы использовать для этого какое-нибудь высокотехнологичное средство связи. Только лично. Значит, нужно увидеться. Причём наедине. Но в сложившихся обстоятельствах это совершенно невозможно. И он сам, и принцесса с утра до вечера окружены охраной, которая глаз с них не спускает. Обмануть охрану? Опять же, как? Воображение рисовало ему невероятные картины, навеянные старинными приключенческими романами. В этих картинах он подсыпал в вино мощное снотворное, затем угощал вином и своих охранников, и охранников принцессы (не важно – каким образом. Угощал, и всё!); дожидался, пока их свалит мертвецкий сон, и проникал в покои принцессы. Далее картины становились неопределённее. При мысли, что он увидит предмет своей любви спящим в постели под одеялом и разбудит её (конечно, поцелуем, как же ещё!), сердце начинало совершать в груди такие антраша, что Лойлл всерьёз опасался, как бы оно не выскочило наружу.
Принц Лойлл Оргом был смелым мальчишкой. Хватало ему и решимости. «Принял решение – выполняй», – так всегда учили его и отец, и мать. Он хорошо выучил уроки.
Да, признаться. Это будет правильно. Нечего тянуть. Четыре дня прошло. Целая вечность! Пусть она скажет, есть ли у него хоть тень надежды на ответное чувство. Или сразу рассмеётся ему в лицо. Или просто вежливо, как подобает хорошо воспитанной девочке – ещё и принцессе! – откажет. А может быть… нет, это было бы слишком великим счастьем. Но всё-таки, всё-таки… а вдруг? Что ж, как бы то ни было, остался сущий пустяк – придумать, как им увидеться.
Громко пискнул в кармане личный коммуникатор. Мама.
– Чем занят?
– Да я тут собирался… – быстро придумать, чем он собирался заняться, не получилось (не рассказывать же, что лежал на кровати и строил безумные планы по проникновению в спальню принцессы!), и теперь Лойлл чувствовал, что вот-вот покраснеет. Это было бы совсем некстати.
– Что-то срочное?
– Нет, мам, подождёт.
– Хорошо. Зайди к нам с папой, пожалуйста. Мы у себя.
Надо идти.
Принц вскочил с кровати, быстро осмотрел себя в зеркале и вышел из своих апартаментов в коридор. По древней сварожьей традиции по достижении двенадцатилетнего возраста императорским отпрыскам, будь они мальчиками или девочками, положено было собственное жильё, отдельное от помещений, в которых проживали родители. Пусть совсем рядом, буквально в двух шагах, но собственное. Считалось, что таким образом они быстрее привыкнут к самостоятельной жизни. И не важно, хочется им в таком, всё-таки ещё достаточно нежном возрасте жить с родителями или нет (чаще всего случалось второе). Исполнилось двенадцать – марш к себе. Учись сам управлять собой, слугами и хозяйством. Традиция шла из тех далёких времён, когда в двенадцатилетнем возрасте юная принцесса уже могла выйти замуж и родить, а не менее юный принц сесть на коня и повести в поход армию. При этом нельзя сказать, что свароги были такими уж рьяными приверженцами традиций. Но эта почему-то жила.