Мы шли по лесу прямо на север. Привычно считая шаги, насчитал их
восемьсот двадцать, когда сквозь деревья увидел хижины и море. А
вышедши на открытое пространство, вдали увидел остров с высоким,
характерного абриса, вулканом.
Это были точно те же острова, где мы и «работали» в восемьдесят
пятом и седьмом годах, где и пропал Лис - острова Банда в
Индонезии. И их я видел не только из иллюминатора, или из-под воды,
но и воочию. Я обошёл их вдоль и поперёк в образе и с паспортом
американского зоолога. «Надо же, как повезло», - подумалось. Но,
как сюда попал сейчас, я не помнил.
Тем временем мы вошли в деревушку из двадцати, примерно, больших
хижин, стоящих на высоких, около полутора метров высотой, сваях, и
меня усадили под одним таким домиком.
- Пить, - сказал я, показывая большим пальцем правой руки на
чуть приоткрытый рот.
Вождь протянул мне зелёный кокос, размером чуть побольше
сорванных мной, и большой тесак с деревянной рукоятью. Я
обрадовался и тремя сильными ударами срубил оболочку с одной
стороны, потом проковырял две дырочки в том месте, где орех
крепился черенком, и быстро добрался до жидкости. Сделав несколько
больших глотков, я предложил напиток вождю, но тот отказался.
- Ты ведёшь себя, как мы. Ты кто?
- Человек.
- Нет. Человек, это мы, а ты кто?
- Я белый человек
- Ты – муслим. Значит не порту, а араби. Но араби не белый. Ты -
белокожий. Ты кто?
- Я белый араби, - сказал я.
- Ты сильно большой для араби. Сильный. Ты больше похож на
порту.
- У меня мама порту, а папа – араби.
Вождь и все окружающие восторженно заговорили вразнобой, что-то
объясняя друг-другу. Между собой оно говорили на другом наречии.
Смысл я улавливал с трудом. Им нравилось, что мой папа араби, и
удивлялись, что так можно.
- Где твой дом?
- Очень далеко.
- Там? – Спросил вождь, и показал на запад.
- Там, - показал я на север, а потом меня, как стукнуло.
Если в восьмидесятых здесь была цивилизация, а сейчас её нет, то
я где? В каком времени? В прошлом, это точно, но когда? Если
португальцы и арабы, то это уже не менее, чем шестнадцатый век,
потому, что в семнадцатом тут уже шлялись и голландцы с
англами.
Эти мысли пролетели мгновенно, и я махнул рукой на запад, а сам
подумал:
- «И на каком же мне языке общаться с европейцами, если
повстречаюсь? Кто я?»
Португальского я не учил. Учил английский, и немного фарси.
Значит я – араби, муслим. Внешние половые признаки у меня
соответствовали. Готовили к работе в исламских традициях.