- Прокол на проколе, - пробормотал я. – Но мне же простительно…
Я же не в своём уме.
Теперь я понимал, почему я оказался на Английском паруснике с
соответствующими документами от короля Англии Генриха Восьмого.
Вспомнил, как мы заходили в Джиду – порт Мамлюкского Султаната,
куда заход португальским судам был закрыт. Вспомнил, как вручал
губернатору письмо Генриха Восьмого для султана Кансух аль-Гаури и
свои верительные грамоты.
Вспомнил, как посещал гробницу Хаввы, прародительницы всего
человечества, и как пытался найти, помеченные на карте ориентиры,
привязанные к ней.
Я высчитал нужное мне место, но на нём стояла не ещё одна
гробница – некрополь Марии, как было указано на карте, а чьё-то
заброшенное жилище. Выгрузив порох – подарок султану от «Генриха
Восьмого» - мы простояли в Джиде трое суток, а я перерыл в «сакле»
и под ней весь песок. Единственной пользой от нашего захода в этот
порт стала зарисовка строящейся вокруг города крепости.
Но, узнанное мной, меня, как не странно, не смутило. Интриги и
приключения, это самое моё. А тут, оказывается, ещё и вражда между
монашескими орденами. То, что доктор прописал от скуки.
* * *
- Рассказывай.
- Все четверо прошли в постоялый двор «Пьяная Лошадь». Это на
запад от порта в трёх кварталах. Они сели за стол и заказали вина и
мяса. Мы тоже вошли следом и тоже заказали. Они сидели миро
разговаривая, но примерно через три склянки дон Дуарте, вдруг
ударил сначала одного кинжалом в горло, потом другого, но попал ему
в плечо. Третий господин ударил дона Дуарте кинжалом в спину, а
второй добил его ударом кинжала в грудь.
- Какие благородные люди, - сказал я, чуть качнув головой. –
Какие здесь удивительные порядки! Рыцарские кодексы забыты? И что
дальше?
- Дальше пришла городская стража и увела двоих господ с собой, а
за двоими вскоре приехали на повозках родственники. Но, похоже, тем
первым ничего не будет. Они с Дуарте подписали соглашение о
добровольном поединке.
- Понятно. Молодец Кортес. Иди отдыхай.
Теперь у меня осталось два соперника, но вызова я от них не
получал, поэтому мог распоряжаться собой по своему усмотрению. И я
пошёл спать.
* * *
Однако утром распорядиться собой по своему усмотрению я не успел.
Едва рассвело и пробили шестичасовые склянки общей побудки,
вахтенный крикнул: