- Посмотри, это та комната, где мы нашли шпильку, –
Таня остановилась возле приоткрытых дверей. –
Гаааль…
Она прильнула к образовавшейся щели, и я тоже
заглянула туда поверх ее головы. За исключением некоторых мелочей
спальня почти ничем не отличалась от той, в которой я очнулась. Та
же мебель, те же тройные занавеси на окнах…
Но мое внимание привлекла черная ткань на зеркале,
тоскливо свисающая до самого пола. От мистического страха сжалось
сердце, и я даже на секунду задержала дыхание. Так делали, когда в
доме был покойник. Но ведь другие зеркала не были занавешены…
Странно… Может это комната третьей сестры, которая оставила
послание под паркетом?
- Пойдем отсюда, - тихо сказала я. – Жутковато, ты
не находишь?
Таня, молча, кивнула, отходя от двери. Ей тоже было
страшно.
Стараясь как можно аккуратнее ступать по скрипучей
лестнице, мы спустились вниз и оказались в большой передней. Из нее
вглубь дома вели четыре двери, за одной из которой слышались
приглушенные голоса.
- Нам туда, - я нажала на изогнутую ручку. –
Старайся не шуметь.
Это была просторная гостиная, залитая светом,
льющимся из высоких окон. В простенках между ними висели зеркала, а
под ними стояли ломберные столы. Перед диваном тоже стоял овальный
стол, накрытый вышитой скатертью. В углу высилась этажерка, видимо,
с лучшим чайным сервизом, затейливыми бокалами и фарфоровыми
куколками. Здесь царила безупречная чистота, из-за чего не так
сильно бросалось в глаза, что все приходит в
упадок.
Я покосилась в сторону зеркала и на секунду застыла.
О Боже… Девчонка совсем! Нет, я посмотрю на себя потом, когда
соберусь с силами.
Гостиная была проходная и я догадалась, что
следующая комната и есть столовая. Приблизившись к двери, мы с
Таней замерли, превратившись в одно большое ухо.
- Вкушать пироги вашей Евдокии, сущее удовольствие.
Умелица, что сказать! – голос доктора звучал довольно. – А настойка
аж до души пробирает!
- Так сама делала, вот этими рученьками! – горделиво
ответила нянюшка. – Рябиновая…
- А что с хозяйством, Аглая Инатьевна? – вдруг
спросил Иван Тимофеевич. – Девицы ума усадьбе не дадут, да и
средства откуда? Жаль будет, если пропадут «Черные воды»… Ох,
жаль.
- Да что ж сделать-то? Ежели только кто замуж моих
голубок возьмет… Хозяин появится, - вздохнула нянюшка. –
Родственников ведь никаких не осталось. Одни они.