- Елизавета Алексеевна…
- Я прошу вас покинуть мой дом, - я медленно
поднялась, не сводя с него ледяного взгляда. – И больше здесь не
появляться. Никогда. И маменьке передайте, что ей тоже здесь не
рады.
- Что с тобой, душа моя? – его голос прозвучал
как-то неестественно тонко. – Я не понимаю…
- Мне повторить еще раз? – процедила я сквозь зубы.
– Я прошу покинуть мой дом.
И в этот момент выражение его лица разительно
поменялось. Оно стало жестким, насмешливым и, я бы даже сказала,
брезгливым.
- Ты что о себе возомнила, голь перекатная? Гордости
где-то набралась, будто девица благородная… Или, может, ты думала,
что я женюсь на тебе, а, Лизонька? – его губы скривились в
язвительной усмешке. – Помещицы в дырявых платьях. Поплатишься еще
за это, поняла? Надоела до чертиков…
Он окинул меня презрительным взглядом, развернулся и
вышел из гостиной, а я только в этот момент почувствовала боль от
ногтей, впившихся в ладошки.
- Зачем барин приезжали-то? – в комнату вошла
нянюшка и, прикрыв дверь, с любопытством уставилась на меня. –
Неужто…
В ее глазах засветилась надежда, но я не дала ее
фантазии разгуляться.
- Вслед за маменькой за землями охотиться
приезжали.
- Как это «за землями охотиться»? – Аглая Игнатьевна
казалось, не могла поверить в такое. Ей, видимо, мечталось, что он
возжелал на мне жениться и примчался с рукой, сердцем и остальными
органами в нагрузку.
- Так, а вы бы, барышня, и сказали ему, мол,
женитесь на мне. Тогда и половину земель получите, - принялась
поучать меня нянюшка. – Хватит молчать да надеяться, что придут и
замуж позовут! Время так быстро бежит, оглянуться не успеете, как
старыми и никому не нужными станете!
- Не хватало еще себя предлагать! – я почти
разозлилась, слушая ее речи. – У нас с Софьей Алексеевной чувство
собственного достоинства имеется!
- Далеко вы на этом достоинстве не уедете! –
буркнула Аглая Игнатьевна. – Достоинство! Тьфу!
Она ушла, а я вернулась к Тане.
Подруга все также сидела за столом, листая расчетные
книги, и ее лицо не выражало ничего хорошего.
- Что-то ты быстро, - она на секунду оторвала взгляд
от цифр. – Злишься, что ли? Что случилось?
Я поведала ей все, что произошло, и Таня возмущенно
протянула:
- Вот это номера! Ловкий какой! Сильно, видать,
пригорает у них с маменькой! И я знаю, почему.