– Доказать, что достоин тебя, – с нажимом
поправил стриг. – А когда ты даже не в последний раз, а хотя бы
лишь однажды сказал ему, что им гордишься?
– Я не могу им гордиться, это – понятно? Дни, когда я был
рядом, можно сосчитать, не напрягаясь; хвалиться здесь совершенно
нечем, но сие есть факт. Не я его воспитал – его воспитали
академия, Бруно, Висконти и Готтер. Даже ты его видел чаще, чем я,
и даже Хауэр с Крамером повлияли на него больше, чем я, а помимо
прочего – все, чего достиг Мартин, это в первую очередь и его
собственная заслуга тоже, заслуга его прилежания, ума,
устремленности. Чем я могу гордиться – тем, что когда-то имел
отношение к его зачатию? Это глупо.
– Mon Dieu (прим.: Боже мой (фр.)), Гессе, –
поморщился фон Вегерхоф, – ты скоро упрёшься в полвека жизни, а
ведешь себя порой, как мальчишка. Можно хотя бы изредка отбрасывать
свою принципиальность? Ты можешь ему это просто
сказать?
– То есть, сказать то, чего я не думаю?.. Судя по началу
этого разговора, Бруно и тебе во всех детальностях поведал о
служебном рвении Мартина, и, стало быть, ты должен знать, каковы
его успехи на этом поприще. Ведь так?
– Так. Перед тем, как направиться сюда, я видел стопку
отчетов с его подписью, и стопка, Гессе, была толщиной с палец; и
это по большей части не промежуточные выписки по ходу
расследований, а именно итоговые отчеты. И пусть заметная их часть
– это обыденная мелочь, но у тебя самого не набиралось столько даже
таких расследований в его годы.
– Quod suus eam (прим.: Вот! / Вот оно / Вот именно
(лат.).), – одобрительно кивнул Курт. – И этому человеку ты
мне предлагаешь солгать в надежде, что он этого не поймет?
– Mon Dieu… – повторил фон Вегерхоф уныло. – Просто беда с
вашим семейством… Хорошо, оставим это. Зайдем с другой стороны. Как
и ты сам верно заметил, за все эти годы побыть вместе вам почти не
доводилось, и Совет также признает свою часть вины в этом, не
перекладывая всю ее тяжесть исключительно на твои плечи. Обратить
прошлое вспять невозможно, но можно попытаться исправить хоть
что-то, посему новое расследование вы проведете вместе.
– Если мне не изменяет память, при выпуске Мартина именно
Совет постановил, что наша совместная работа скверно на него
повлияет.
– А ты не умничай, – недовольно осадил стриг, и Курт
невесело усмехнулся, демонстративно вскинув руки. – На
самостоятельную службу у парня было два года, он вполне освоился и
понял свои силы, и сейчас ваша пара не будет представлять собою
матерого следователя и мальчишку-выпускника без права и желания
голоса и мнения. Это, к слову, прямое указание: сие назначение не
подразумевает, что тебе придали нового помощника, которого
разрешается доводить до душевного срыва и монастыря.