– По-моему, кое-кто зажрался, – серьезно предположил Курт,
и тот изобразил на лице гримасу оскорбленной невинности. – Господь
Иисус не счел зазорным явиться в наш мир в хлеву, а его служителю
отчего-то претит пожить в нем несколько дней. Если крыша не течет,
а еда не ядовита, предлагаю считать сие обиталище годным.
– Я бы предпочел третьим пунктом еще и постель без
клопов.
– Боишься конкуренции?
– Вас кусают клопы? – уточнил Мартин, возившийся с
поводьями у коновязи, и стриг криво усмехнулся:
– Да, я тоже задумывался над тем, какие процессы
происходят в их организмах после такого ужина. Похоже, что никаких…
или же они тихо и мирно отдают души своему клоповьему богу, но
исследовать постель с лупой в поисках трупов, дабы узнать, так ли
это, мне как-то в голову не приходило.
Инквизитор тихо хмыкнул и, кивком пригласив следовать за собой,
распахнул дверь и переступил порог.
Курт замешкался на несколько мгновений, невольно бросив взгляд
на ожидающих лошадей. Фон Вегерхоф своего жеребца привязал сам, а
он, едва остановившись, передал поводья Мартину; и сделано это было
мимодумно, как-то невзначай, как нечто само собой разумеющееся, и
хуже всего, что тот точно так же механически, явно безотчетно,
поводья принял, поведя скакунов к коновязи.
А ведь если припомнить дни пути до Грайерца – так всегда и
бывало; были какие-то мелочи, на которых не останавливалось
внимание, вроде разведения огня или принесения воды, вроде первой
стражи у костра… Всюду Мартин был первым, всюду брал на себя
заботы, которые в его отсутствие легли бы на плечи майстера Гессе.
Отличный зачин, кисло подумал Курт, входя внутрь дома следом за
стригом. Работа еще толком не начата, а великий и прославленный
Молот Ведьм уже по сути невольно указал младшему напарнику его
место, и сам напарник это место так же необдуманно принял. Стало
быть, установка на равноправие, данная руководством и чаемая им
самим, уже была нарушена…
Правда, оставался еще один вариант – молодой и полный сил
служитель попросту старался избавить от лишних хлопот старшего
коллегу, потертого и поношенного, и какая из этих двух версий хуже,
Курт затруднился бы ответить и самому себе.
Агнес Лессар, крепкая матрона лет тридцати, похожая на одну из
башен замка Грайерц, встретила своих постояльцев так, словно они
менее часу назад вышли из дверей ее дома; молча выслушав имена
вновь прибывших, хозяйка лишь кивнула и сообщила, что обед будет
готов с минуты на минуту, а горячая вода, дабы умыться с дороги, и
того раньше. Более Курт ее не видел и не слышал до того самого
обеда, после которого матрона снова исчезла вместе с
посудой.