Крики Курт услышал через полсотни шагов: два голоса препирались,
не скрываясь, громко – один гневный и угрожающий, другой
раздраженный, возмущенный, но явно оправдывающийся. Нарушителей
тишины он увидел еще шагов через десять, когда в двухголосой
перебранке стали различимы отдельные слова: молодой парень в
добротной, но сильно запыленной одежде, и напротив него, спиной к
границе Предела – солдат из оцепления, с арбалетом, вскинутым
наизготовку.
– Пень безмозглый! – почти выкрикнул парень, но назад
все-таки отступил. – Придурок!
– Сам… – в том же тоне откликнулся солдат, завернув
конструкцию, от которой фон Вегерхоф нервно дернул бровью и едва
заметно поморщился¸ а парень растерянно замялся, явно не найдясь с
достойным ответом. – Пшол прочь! – присовокупил страж границы
Предела и рывком развернулся, наставив арбалет на вновь
явившихся.
– Инквизиция, – коротко бросил Курт, приподняв за цепочку
висящий на груди Знак, и солдат, помедлив, отвел оружие в сторону.
– Мы помешали? У вас тут, я смотрю, любопытная и весьма оживленная
дискуссия.
– Ходок еще один, – раздраженно отозвался тот. – Еле
перехватил, самоубийца хренов…
– Да не хотел я туда! – чуть сбавив тон, но по-прежнему
зло выпалил паломник. – Сто раз сказал же, ты, идиота кусок!
– А я думал, что эти ребята блюдут учтивость и благолепие,
– заметил Курт подчеркнуто спокойно, и солдат желчно выговорил:
– Ага, как же! А этот еще и врет, не краснея: я его прямо
за метками за шкирку схватил.
– Хворост я собирал, ясно, хворост! Там сушняк лежал!
Всего три шага туда сделал!
Курт обернулся к границе предела, и впрямь увидев выроненную в
траву охапку хвороста, и лишь сейчас понял, что отличало эту часть
леса от той, за границами Предела. Здесь, по эту сторону, весь
сушняк был выбран подчистую, а там, где зарубки и матерчатые метки
обозначали начало запретной зоны, в траве и низком кустарнике без
труда было можно увидеть никем не тронутые за последние несколько
месяцев сухие ветки.
– За дровами полез в ловушки! – с патетической укоризной
объявил солдат, словно призывая господ инквизиторов вместе с ним
ужаснуться человеческой беспечности. – Ему лишний час по лесу
проходить – страшней, чем сдохнуть!
– А ведь он прав, – заметил Курт, неспешно подойдя ближе,
и паломник попятился, отозвавшись все так же ожесточенно, но уже
менее уверенно: