- Нет, ну ты, вообще, мелкая и наглая! -
возмутился лер Магистр. - Тебе только палец дай, так ты всю руку
откусишь. Я все таки Магистр Бытовой Магии! Целый заметь Магистр.
Единственный Магистр в нашем городе. А ты из меня какого-то учителя
письма решила сделать!
Мне потом еще целых пятнадцать минут пришлось извинятся,
объясняться, уговаривать и строить умильные рожицы, прежде чем
старик меня простил, но в конце мы все таки хорошенько так
позанималась письмом. Я успела выучить целых семь букв. Прежде чем
пришли Матушка с Петрой и утащили меня к служительницам
Луноликой.
Первой, как только мы втроем оказались в небольшой
комнатке вместе с тремя немолодыми служительницами, заговорила
матушка. Ее словно прорвало. Она говорила и говорила. О том как ей
трудно с шестью детьми. За всеми успеть, все узнать, приглядеть, не
дать впутаться в неприятности. А детки хоть и умненькие, да
сообразительные, но их все время куда не туда тянет. То один не с
той девицей связался (это она скорее всего про Вальда), то другой
чуть со школы не вылетел (про Слава), третья же никак жениха себе
по сердцу не найдет, а пора ведь уже. Слава богине четвертая пока
никаких проблем не доставляет, если не считать чрезмерные траты, но
тут ей отец все скажет и если та продолжит накажет. А вот с пятой
совсем беда. После несчастного случая память совсем плоха стала
многого не помнит от слова совсем. Уж и целитель был, но помочь не
смог. Сказал время и общение со сверстниками все исправит. И вот
она по глупости разрешила сходить девочке в школу с братом,
пообщаться там со сверстниками и достойными молодыми людьми. И отец
сказал что так лучше будет - все под присмотром. Но вышло совсем не
лучше, а совсем даже наоборот. Где это видано чтобы непомнящую
девицу в помощники писаря отправлять, а? А тут еще и ее отец чудить
начал. Ни с того ни с сего младшенького, дитятко совсем, только
семь годков стукнуло, магии учить придумал. Да не одного, а вместе
с пятой. И разрыдалась. Двое из служительниц подхватили ее под
локотки и куда то увели, нашептывая при этом что-то успокоительное.
В комнате остались мы с Петрой и одна служительница.
На мой взгляд одежда ее почти ничем не отличалась от
монашеской. Сверху серая, под ней белая, на голове платок. Петра
нерешительно посмотрела на меня, и начала: