Чтобы избежать общественного гнева, Конан Дойл уехал за границу, но с каждым днем решимость его ослабевала. Покорится ли он в конце концов неизбежному и вернет ли Шерлока к жизни?
Увы, это предисловие не распространяется на рассказы, вышедшие после «Записок». (Не хочу испортить концовку, но, держу пари, вы знаете, к чему я веду. Есть и другие истории!) Если Конан Дойл и сам не удержал своего героя в мире мертвых, то мне нравится верить, что он простит следующим поколениям, воскресившим великого сыщика в другом виде. Он простит Бэзилу, что тот надел фетровую шляпу и боролся с нацистскими шпионами в военном Лондоне, во имя Шерлока. И, надеюсь, простит и нас за костюмы от «Вествуд», блоги, эсэмэски и никотиновые пластыри.
Шерлок Холмс никогда не упокоится – он взывает к нам из ледяных глубин Рейхенбаха. Но все наши современные вариации меркнут по сравнению с изысканными конандойловскими оригиналами. Насладитесь ими!
– Боюсь, Уотсон, что мне придется ехать, – сказал как-то за завтраком Холмс.
– Ехать? Куда?
– В Дартмур, в Кингс-Пайленд.
Я не удивился. Меня куда больше удивляло, что Холмс до сих пор не принимает участия в расследовании этого из ряда вон выходящего дела, о котором говорила вся Англия. Весь вчерашний день мой приятель ходил по комнате из угла в угол, сдвинув брови и низко опустив голову, то и дело набивая трубку крепчайшим черным табаком и оставаясь абсолютно глухим ко всем моим вопросам и замечаниям. Свежие номера газет, присылаемые нашим почтовым агентом, Холмс бегло просматривал и бросал в угол. И все-таки, несмотря на его молчание, я знал, что занимает его. В настоящее время в центре внимания публики было только одно, что могло бы дать достаточно пищи его аналитическому уму, – таинственное исчезновение фаворита, который должен был участвовать в скачках на кубок Уэссекса, и трагическое убийство его тренера. И когда Холмс вдруг объявил мне о своем намерении ехать в Кингс-Пайленд, то есть туда, где разыгралась трагедия, то я ничуть не удивился – я ждал этого.
– Я был бы счастлив поехать с вами, если, конечно, не буду помехой, – сказал я.
– Мой дорогой Уотсон, вы сослужите мне большую службу, если поедете. И я уверен, что вы недаром потратите время, ибо случай этот, судя по тому, что уже известно, обещает быть исключительно интересным. Едем сейчас в Паддингтон, мы еще успеем на ближайший поезд. По дороге я расскажу вам подробности. Да, захватите, пожалуйста, ваш превосходный полевой бинокль, он может пригодиться.