Ответ тут настолько очевиден, что затрачивать на него силы просто нет ни малейшего смысла.
И вот что еще совершенно очевидно для меня: с заразой, нас съедающей, нас изнутри разъедающей, надо быстро, стремительно, решительно раз и навсегда покончить.
Выхода нет. Червь, находящийся внутри нас, внутри нашего национального пространства должен быть извлечен и уничтожен.
(Из моего дневника 1933 года. Запись от 30 января.)
Нынче явно наступили у нас сумерки либерализма. Я очень надеюсь, что они прямо перерастут (и уже в самое ближайшее время) в тотальную, полноценную ночь либерализма. И он, если вдруг и не исчезнет совсем, то хотя бы уйдет куда-нибудь за линию горизонта, станет абсолютно невидим. Дай-то бог!
(Из моего дневника за 1940 год. Запись от 22 июня.)
Кагуляры, как я непоколебимо убежден, герр Гельмут, – это не просто секта убийц или мстителей и не просто весьма разветвленная подпольная организация, а нечто гораздо большее. Это в первую очередь – тайный союз единомышленников-патриотов (причем, непримиримых! скажу я вам), это братство навеки, то есть именно на многие века. Так, собственно, изначально и задумывалось теми, кто стоял у истоков кагулярства, теми, кто заложил, определил самую его долговременную структуру.
И если надземная, более или менее видимая часть этого союза, может быть снесена, разломана, уничтожена, перестроена, то внутренняя, подземная основа единения прочно укреплена и надежно припрятана, что дает кагулярству исключительную надежность и прочность.
(Из беседы моей с штандартенфюрером Гельмутом Кнохеном, состоявшейся, если верить записи в моем ежедневнике, 20 декабря 1940 года.)
Робер Бразильяк.
Форт Монруж
Год 1945-й
* * *
Вчера совершилось событие, интересное своей несправедливостью. Чрезвычайно показательное, на мой взгляд, для нынешних отвратительных, позорных дней. Мне был вынесен смертный приговор, который, впрочем, меня ничуть не удивил. Ничего иного я не ожидал, хотя вины своей не признал и никогда не признаю, ни при каких условиях.
Обвиняли же меня в коллаборационизме и измене родине. Ни больше, ни меньше!
Коллаборационистом я себя не считаю… Вернее, я коллаборационист в той же мере, что и большинство теперешних французов. А родине своей я не изменял никогда.
Нынешние власти, как видно, решили сделать из меня французского Дрейфуса. Ну что ж! Раз есть еврейский, пусть появится ещё и французский. Может, это даже к лучшему?! Во всяком случае, я не против. Разница только в том, что Дрейфуса в итоге спасли, а меня спасать не собираются. Некоторые же говорят теперь (так уверяет мой адвокат), что я, Робер Бразильяк, это не Дрейфус, а Жанна д’Арк своего времени. Что ж… Возможно, ведь вскоре мне придется положить жизнь за всю Францию, за всё мое несчастное отечество.