Все вышли из палаты. Я остался один, наедине со своим бездыханным телом.
«Что со мной? Я умер? Или это просто сон, и через минуту солнечный свет разрежет темноту моей спальни, и я проснусь в холодном поту?»
Первое, что пришло на ум, – это ущипнуть себя как можно больнее, но боли я не почувствовал. Мои руки совсем как живые, только они не ощущали ни тепла, ни холода.
«Да что это за чертовщина! Проснись! Проснись, идиот!» – закричал я, взявшись за свою голову. Если это и правда сон, то я должен сорвать эту простыню, может, тогда мне удастся очнуться. Я решительно подошел к столу. Белая ткань была очень плотной, казалось, это снег так аккуратно окутал вспаханное сырое поле. Одним резким движением руки все мои надежды отправились коту под хвост. Словно в тех фильмах о призраках, которые меня так увлекали по вечерам, моя кисть прошла сквозь простыню, ни грамма ее не сдвинув.
«Не может быть, – прошептал я, опустившись на пол у кровати, – умер, я правда умер».
Тишина звенела в ушах, мысли бросали меня в воспоминания недавнего прошлого. Это был конец… Конец всему, что я любил и ненавидел.
В комнату вошли два санитара в зеленых халатах. Крепкие ребята, малость небритые и с мрачными лицами, но работу свою знают. Один был довольно высоким, как старый дуб, а другой пониже и толстоват. Мне даже показалось, что и на том свете я почувствовал запах их перегара, но, принюхавшись, понял, что обоняния больше у меня нет. Они быстро переложили мое тело на каталку и покатили ее по больничному коридору. Я следовал за ними, проходя сквозь двери, стены и даже идущих навстречу врачей и пациентов.
Санитары тем временем завели разговор о прошлой ночи:
– Ты видел, какие формы у Лены из хирургического? – произнес с восторгом толстый. – Я бы на такой женился не раздумывая.
– А ты видел, на какой машине ее на работу привозят? Кто-то явно уже эти формы для себя присмотрел, – сказал длинный, не скрывая ехидную улыбку. – Ты разве что на этой каталке можешь к ней подкатить, она оценит.
– Мда, любишь ты вечно всё дерьмом обмазать. Даже помечтать не даешь толком.
– Кати уже, мечтатель. Трупы сами себя не отвезут.
Они замолчали, я по-прежнему брел за нами. Не знаю почему, но мне казалось, что я должен оставаться рядом со своим телом.
Наконец мы подошли к двери в конце одного из коридоров. На ней висела табличка, на которой крупными буквами было написано «МОРГ». Страшное место, в котором я нескоро хотел очутиться, но сейчас именно там и оказался.