Она, видя его страхи…, чувствуя его неуверенность…, добавила робости своему взгляду и тихо спросила:
– Мужчина, у вас закурить не найдётся? – И вообще…, не желаете…?
– Нет, спасибо, – на выдохе поспешно ответил он, мешая ей задать свой последний вопрос.
Молча достал сигареты, дал ей закурить. Закурил сам. И, чувствуя, что страхи почти ушли, отвернулся и отправился дальше.
Как только он это сделал, ночь за его спиной снова наполнилась зловещей тьмой и приняла свои прежние очертания…
Он этого видеть уже не мог – он об этом даже не думал, снова погрузившись в себя, шагал и шагал вперёд. А когда в просвет между тёмными домами увидел отблеск далёкой, но освещённой улицы, он просто немного ускорился. – Новая цель манила и влекла его, странная мрачная улица осталась далеко позади, и он так никогда и не узнал, что невольно унёс с собой часть её мрака.
В этом не было ничего ни страшного, ни удивительного – так устроен мир – тьма просачивается, липнет, стоит лишь чуть дать волю своей слабости, немного потерять контроль… Белое переплетается с чёрным, мрак оттеняет свет, а он, в свою очередь, раздвигает границы мрака.
Так происходит всегда.
Так происходит и в книге, которую вы держите в руках – ведь она вряд ли может быть исключением.
Повесть «Хрустальный свет»
Странное место – полная тишина и густой клубящийся туман, словно я оказался внутри облака.
Туман настолько плотный, что я не видел пальцев вытянутой перед собой руки, не видел своих ног: всё пространство – снизу, сверху, вокруг меня – скрывала белёсая пелена.
Никогда я не оказывался в подобном месте: мир сузился до сферы радиусом около метра – именно такое пространство я мог видеть свободно.
Голова, туловище, руки, если не вытягивать их слишком далеко, попадали в сферу видимого пространства, а вот ноги уже нет – они были за видимой границей.
– Где я? – невольно вырвался крик. Он полетел гулким эхом в пустоту и остался без ответа, а я попробовал хоть что-то разглядеть.
Тщетно – в тумане глаза бесполезны, в нём даже чувствовать сложно, а основываясь на обрывках чувств, невозможно что-то себе объяснить – не за что зацепиться, не к чему достроить воображаемые образы.
Под босыми ногами чувствовалась твёрдая прохладная поверхность – видеть её я не мог.
Стальной лист – представилось мне.