Дарья тоже лазила по чаще, до
хрипоты орала имя дочери, и выводить ее из леса на ночь поисковикам
приходилось почти силой. Голова у нее шла кругом от нескончаемых
паники и чувства вины, и она почти ничего не соображала, кроме
того, что у ее дочери в ноябрьском лесу очень мало шансов. Она не
продержалась бы и суток, а уже пошли третьи! Единственная надежда
была на тех же эвенков. Что если на нее наткнулись охотники,
приютили, обогрели и ведут в поселок? Но если ведут, то почему
еще не привели?! Гнала от себя мысли, что наткнуться на
нее могли вовсе не эвенкийские охотники, а готовящийся к спячке
медведь или какой-нибудь дикий лось… Тигры? Рыси? Она понятия не
имела, кто может населять эти дебри.
А внутри подспудно трепыхались
сомнения, что Машка вообще могла оказаться по доброй воле в тайге.
Она выросла в большом городе, все ее знакомство с дикой природой
сводилось к поездкам на дачу и редким совместным вылазкам за
грибами. И даже в жиденьких пригородных лесах, она не отходила от
родителей ни на шаг. Дарья вспомнила, как Женя гнал ее от себя,
увещевал, что если она будет ступать за ним след в след, то ни
одного гриба не найдет, а она все жалась к нему, и не спускала глаз
с его широкой спины.
Женя… Дарья впервые за эти
сумасшедшие дни вспомнила о нем, и ничего в ней не дрогнуло. Губы
даже дернулись в горькой, саркастической усмешке. «Хочешь
выкинуть из головы мужика, спроси меня как...» А она даже ему
не сообщила…
Машка не любила и боялась леса… К
концу третьего дня Дарья попыталась донести эту мысль до
руководителя поисковой группы. И он со всей деликатностью дал ей
понять, что в случае, если ребенок все-таки ушел в тайгу, они
должны сделать все возможное, чтобы найти его как можно скорее.
Если она в поселке, у нее еще есть шансы, но на исходе третьего дня
в тайге – шансы минимальны.
Впрочем, и поселковые волонтеры,
облазив вдоль и поперек все гаражи, подвалы и канализационные люки
не нашли ни следа. Словно сквозь землю провалилась.
Валентина Ивановна, возглавлявшая
волонтерскую группу, которая в поисках внучки ходила по квартирам
некоторых неблагонадежных поселковых элементов, вскоре была
госпитализирована с гипертоническим кризом, и Дарья осталась совсем
одна. Надежды на сколько-нибудь благополучный исход не оставалось,
и вечером третьего дня она вернулась домой с бутылкой коньяка,
собираясь напиться до полусмерти и хоть ненадолго отключиться от
ужасающей реальности.