- А о чем ты мечтаешь, деда? – живо заинтересовалась
девушка.
- А то ты не знаешь, - хмыкнул Трофим. – Я мечтаю понять, откуда
взялись черви и как их убивать. Не может же быть, чтобы они совсем
неуязвимые были! А еще мечтаю дирижабль сделать. Если сделать
большой и надежный, то можно ведь на землю только иногда
опускаться! И червей можно будет издалека замечать…
Ольга про это уже слышала. Про дирижабль Трофим рассказывал
неоднократно, и даже сделал как-то маленький, который отрывался от
земли за счет горячего воздуха. Игрушка получилась просто
удивительная, Ольга с трудом могла поверить своим глазам, когда
сшитый из шкурок мешок, с пропитанными смолой швами вдруг начал сам
собой подниматься в воздух и даже потянул за собой спиртовку,
привязанную снизу на веревочках. Дед Трофим долго объяснял, что это
не настоящий дирижабль, что для настоящего нужен какой-то легкий
газ и форма у него другая, но девушке это казалось неважным. Перед
глазами разворачивалось чудо из прошлых времен. По малолетству
Ольга отнеслась к устройству как волшебной игрушке, а тут вдруг
представила, как они с дедом поднимаются над землей, над самыми
высокими деревьями, над носителем. И можно не бояться, что поздно
заметишь появление червя, не ждать появления грабителей. Можно
заранее, издалека, находить хорошие для охоты места…
- Я тоже буду мечтать о дирижабле, - решила девушка, и
потянулась к горелке – поставить новую порцию чая. – А еще сделать
тебе такую ногу, чтобы не натирала, и чтобы ты мог ходить не
хромая.
Дед смотрел, как Ольга возилась с примусом. Ольга... С тех пор,
как они присоединились к общине, по имени девчонку называл только
он, все остальные, кажется, благополучно забыли как зовут девчонку
уже через несколько дней и стали звать Лисицей. Кличка прицепилась
намертво и именно в таком варианте. Не лиса, не лиска, не лисонька:
уменьшительно-ласкательных вариантов он ни разу не слышал. И
действительно, прозвище ей подходило. Поджарая, сухая, с маленькой
грудью и бедрами она удивительным образом напоминала лесного зверя.
Впечатление только усиливалось, если наблюдать за ней, когда она
была чем-то занята. Даже теперь, когда она просто готовила чай, это
было заметно - девчонка двигалась быстро, но экономно, ловко
управляясь с посудой и приборами. Натуральная лисица, только что не
рыжая. Бабы говорили, поэтому и не интересуются ей парни - в
нынешнее время ценятся девушки гладкие да фигуристые, такие, чтобы
было за что подержаться и обнять после опасного поиска. Дед знал,
что все это глупости. Какие бы ни были времена, такие, как Ольга
всегда найдут себе почитателей. Парней отпугивал характер
разведчицы. Вечно настороженный взгляд - не испуганный, просто
слишком серьезный, оценивающий. Казалось, девчонка, глядя на
собеседника, пытается решить, стоит ли вообще с ним разговаривать.
От сильного убежит или обманет, слабому лучше самому поберечься.
Из-за этого взгляда и не ухаживали за ней молодые ребята. Уважали,
прислушивались, но цветы, прихваченные во время охоты, носили
другим - глуповатым, но таким простым и понятным клушам, готовым
слушать о похождениях отважных добытчиков с приоткрытым от восторга
ртом. Вот и шепчутся за ее спиной эти самые клуши: «Дева старая,
семнадцать лет, а еще не рожала!» Только наедине с Трофимом Лисица
оттаивала, превращалась ненадолго в любопытную и радостную
девчонку, какой всегда оставалась в глубине души. Дед хмыкнул своим
мыслям. Семнадцать лет... В его молодости в семнадцать еще детьми
были, что парни, что девчонки. Он и сам, помнится, в том возрасте
даже не целовался еще, а вот, поди ж ты. «Старая дева!» Что б они
понимали, идиотки!