Следующее пробуждение случилось… когда-то. Я совершенно не
представляла, сколько времени провела во сне. Или это был не
сон?
По привычке глянула на левую руку… часов не было. Точно, я же их
не надевала после того, как ухнула в воду возле Ярков, там-то легко
отделалась – быстро сняла и просушила, и часы, и телефон. Поэтому…
без часов и телефона. Я не знаю, где все мои, и мои тоже не знают,
где я.
Попробовала подняться – можно, голова уже не кружится. Слабость
есть, но ничего страшного, утром она всегда есть, нужно просто
встать и пойти, и всё наладится.
Я села на своей лежанке, схватилась за край – так, резко
вставать не нужно. Глянула на пол – никакой обуви, ни моих
треккинговых кроссовок, ни тапок каких, ничего. Правда, пол
чистый.
Спустила ноги на пол, поднялась – держась за стенку. И выглянула
из-за шторки.
Моя лежанка была устроена между печью и стеной, наверное, зимой
это самое тёплое место. Но сейчас печь не топили, вроде и не нужно.
А вообще я оказалась в небольшой такой комнатке, где, кроме печи,
стоял у окна стол, и лавки возле того стола, а окно было распахнуто
в летний день и прикрыто шторкой. На шторке кто-то вышил
ярко-красных петухов.
Стол был чист и пуст, а в углу примостилась бочка под крышкой,
на крышке лежал ковшик. Я заглянула – вода. Хорошая, чистая вода.
Напилась прямо из ковшика, очень уж в горле пересохло. И побрела
дальше. Толкнула тяжёлую дверь и вышла куда-то наружу.
О, тут пристрой вроде веранды, и, кажется, готовят обед. Здесь
тоже печь, только поменьше той, что внутри, и на ней стоит чугунок,
из чугунка упоительно пахнет ухой. На столе в миске – нарезанная
зелень, лук и укроп, что ли. Я высунулась за занавеску – и увидела
неширокий двор. И там – всех знакомых мне местных обитательниц.
Хозяйку Пелагею, девочку Меланью, и тех двух, что утверждали, будто
ехали откуда-то. Марья и как её там? Да что такое, у меня же
отличная память на имена и лица! Ка же её называли? О, вот: госпожа
Трезон. Все четверо сидели на чурбачках вокруг лавки, что ли, и
чистили рыбу – в тени какой-то хозяйственной постройки.
Меня заметила девочка Меланья.
- Смотрите, барыня поднялась!
Какая ж я вам барыня, думала я, пока брела к ним.
- Госпожа Женевьев, ну что же вы подскочили-то, вам лежать надо,
- засуетилась Марья.
Вытерла руки о фартук – остались грязные следы, подскочила ко
мне.