– Я бы на твоем месте так не напрягался, и берег здоровье.
Антон недоуменно уставился на приятеля, а тот, так же негромко, пояснил свою мысль:
– Тебя завтра предстоит контрольный проход. Реальный проход, а не «игрушечный».
У Антона от этих слов мгновенно перехватило дыхание, так что на некоторое время в разговоре возникла пауза. Он, конечно же, ждал, что со дня на день ему, и еще нескольким курсантам, могут «сыграть тревогу», посадить в корабль без опознавательных знаков, выбросить на анонимную планету, и это будет не учебный маршрут по уже знакомому до мельчайших подробностей полигону Академии звездоплавания, а реальный рейд в обстановке, скорее всего, экстремальной. А перед этим ему вручат пакет, в котором будут описаны маршрут и нормативное время на его преодоление. И черед тридцать секунд он будет обязан сказать, что ему все ясно, и вернуть содержимое пакета посреднику. Все просто…
В том, что секретной новостью с ним поделился именно Вадим, не было ничего удивительного. Его дядя был совсем не последним человеком в руководстве Академии, так что его племянник, имевший свободный доступ в кабинет родственника, очень часто становился носителем весьма интересных тайн, и мог, без каких-либо технических устройств, образно говоря, опережать время.
Антон кивнул Вадиму в знак благодарности, и того, что он все прекрасно понял, но вскоре все же еще раз вышел на площадку. Счет матча был равным, и нужно было сделать что-то для поддержания престижа своего факультета. Да и собственного реноме, кстати.
В эту ночь Антон долго не мог уснуть. Нет, он был уверен в собственных силах, но все же мысль о том, что именно этот завтрашний рейд станет для него последним за все время учебы в Академии, а уже послезавтра ему могут торжественно вручить парадные шевроны, будоражила кровь. Антон ворочался с боку на бок, пытаясь найти удобное положение, но сон все не шел. И лишь под утро он ненадолго забылся, но когда в расположение бесшумно вошел дневальный, мгновенно сел на постели.
– Круглов, тебе тревога, – услыхал он тихий шепот дежурного, который, убедившись в адекватности Антона, пошел будить остальных.
Их было четверо. Посредник, незнакомый дядька лет сорока пяти, с красным, скорее всего обожженным лицом, хмуро осмотрел каждого из стоявших перед ним и, словно выплевывая каждое слово, произнес: