- После двух аварий на аналогичных блоках немного углубился в
тему, - парировал Романов.
- Вы имеете в виду Три-майл и Ленинградский инцидент? – спросил
Доллежаль.
- Да, именно их. Так вот… идет гипотетический эксперимент,
персонал разгружает реактор, снижая мощность до примерно четверти
расчетной. Но при этом по неопытности не удерживает этот режим, и
мощность проваливается почти до нуля. Что дальше?
- Должен заметить, что персонал всех наших АЭС достаточно
опытен, чтобы не допустить такое. Но я отвечу на ваш гипотетический
вопрос - дальше идёт так называемое ксеноновое отравление, -
ответил Доллежаль, - и последующий вывод реактора на номинальную
мощность должен происходить в течение двух-трех суток.
- Правильно, - перелистнул Романов свои записки. – Пойдём
дальше. Значит, в течение этих минимум двух суток реактор будет
отключен от энергосети и выработка энергии станцией резко
сократится, так?
- Не так уж и резко, - возразил Александров, - только на
Чернобыльской станции, например, таких блоков четыре, но
сократится, это точно.
- А персоналу, ответственному за эксперимент, это совсем не
улыбается – по сути это провал и последующие оргвыводы вплоть до
увольнения. Тогда что сделает персонал?
- Намекаете на быстрое растормаживание реактора? – спросил
Доллежаль.
- Точно, - стукнул Романов ребром ладони по столу, - а что, если
персонал наплюет на инструкции и быстренько начнет выводить блок в
норму? А для этого надо вытащить все стержни, раз, и слить
охлаждающую воду, два.
- Это запрещено всеми инструкциями, - запротестовал Александров,
- более того, в систему встроена блокировка такого
вмешательства.
- Но ведь блокировку можно отключить, верно?
Александров с Доллежалем с некоторой задержкой кивнули.
- Хорошо, идем ещё дальше. Стержни вынуты, вода наполовину слита
– начинается резкий подъем мощности, перегрев подводящих каналов…
могут они расплавиться хотя бы в паре каналов?
- Это сложный вопрос, - замялся Александров, - теоретически да,
а на практике никто не проверял.
- А мы и обсуждаем теоретические вещи, - заметил Романов, -
значит, каналы расплавляются, вода кипит, превращаясь в пар,
давление внутри реактора растёт. На какое, кстати, давление
рассчитана оболочка?
- 6 МегаПаскаль, - отозвался похоронным тоном Доллежаль.
- Вполне может ведь и превысить эту планку, - продолжил Романов.
– А дальше у нас идет взрыв, срыв верхней крышки реактора, полное
расплавление активной зоны и радиоактивный выброс реакторного
топлива в окружающую среду. Какой обычный уровень радиоактивности в
графитовой оболочке, подскажите, Анатолий Петрович?