«Да сколько их там у тебя?» - чуть не воскликнула Юля из-за
негодования, и чтобы сменить тему, но вовремя осеклась. Ей нельзя
было ругаться с ним.
- Юлия Аркадьевна Соломина, правильно? – вновь спросил он, а его
собеседница снова лишь кивнула. – Хорошо, скажу отцу запомнить это
имя и присмотреться к нему летом, когда будет документы
абитуриентов просматривать.
- В каком смысле? – спросила Юля, чувствуя, что перестала
дышать.
- А это зависит от тебя, – ответил
тот, и ухмыльнувшись ушел.
Прошло минут пять, прежде, чем пульс Юли более-менее вернулся к
норме. Она все еще стояла за этой постройкой. Внезапно в ее голове
пробежала мысль: «А чего я собственно за кого-то волнуюсь? Это
Настя мне - никто и звать ее никак. Я должна волноваться только о
себе и своей семье!». Словно подводя итог ее размышлениям, в голове
тут же прозвучали вопросы:
«Может ли она заставить Любу оставить Настю в покое?» - Нет!
«Может ли она противостоять ребятам?» - Нет!!
«Встанет ли кто-нибудь на ее сторону?» - Нет!!!
«Потеряет ли она возможность поступить в хороший институт и
помочь матери?» - ДА…
К моменту, когда Юля пришла домой, она была уже полностью
уверена, что приняла правильное решение. Если она будет вести себя
правильно всего каких-то семь месяцев, то сможет рассчитывать на
бюджет в хорошем медицинском университете. Если будет еще и
повышенная стипендия, то ей не придется работать по ночам, и она
сможет помогать маме, здоровье которой к тому моменту станет
намного хуже. Правда, сколько бы она об этом не думала, сколько бы
не примиряла себя с собой этими мыслями… что-то в тот день в ее
мышлении изменилось. Словно от души отрезали кусочек человечности,
наложив грубые швы, оставив на нем шрам. Теперь это место болело
каждый раз, когда погода ее настроения была не слишком
солнечной.
- Вот только знаете, что самое страшное? Я только потом поняла,
что Настя меня тогда тоже видела, и ждала, что я подойду к ней
поговорить. Она часто на меня смотрела, а я либо отворачивалась,
либо делала вид, что не замечаю этого, – завершила свой рассказ
Юля.
- Стипендию хоть получала? – спросил у нее Артур.
Этот меркантильный вопрос показался Юле оскорбительным. Она им
тут душу свою наизнанку выворачивает, а Артур ее о каких-то
глупостях спрашивает. Но потом она поняла, что это сейчас она
думает о том, что это глупости. Тогда сам факт того, что она может
получить стипендию, оправдывал все ее гнусности. Вполне возможно,
она могла бы выдержать еще с десяток противных сцен, если бы была
уверена, что после них она обязательно попадет на бюджет. Она
успокаивала себя тем, что ничего не сделала, а лишь смотрела. Что
она ничего не могла сделать.