По щеке прокатилась капля, затем еще одна. До скрипа сжав зубы,
я отвернулась к стене, пытаясь спрятать лицо.
— Не реви. Не хватало мне еще сопливую барышню
успокаивать.
До боли закусив губу, я взяла себя в руки и посмотрела на
капитана. Напугав меня, в его руке появился нож. Когда лезвие
приблизилось к моей шее, я перестала дышать, но, подцепив острым
концом мою цепочку, мужчина открыл медальон и взглянул на
портреты.
— Ты не похожа на родителей, — заметил он, убирая оружие.
Забрав из его рук то последнее, что еще связывало меня с прошлой
жизнью, я дрожащими пальцами закрыла медальон. Это была одна из
многих непростых тем, которые я почти ни с кем не обсуждала.
— Мои настоящие родители умерли, когда я была еще совсем
маленькой, — тихо призналась я, — После их смерти меня забрали и
воспитывали хорошие друзья нашей семьи. Они вырастили меня как
родную дочь.
Но теперь их нет. Даже мысленно мне было больно об этом
думать.
— И ты понятия не имеешь, зачем могла понадобиться Зверю? — в
голосе капитана сквозило недоверие, и я его отчасти понимала.
На его месте любой засомневался бы в правдивости моих слов. Всех
слов.
— Ни малейшего. Если бы знала, то сказала бы вам.
Почти минуту капитан не сводил с меня пронзительного взгляда.
Казалось, он видит меня насквозь, но я действительно рассказала
все. И на данный момент очень сильно жалела об этом, потому что моя
дальнейшая судьба мне пока была не ясна.
— Хорошо, — сказал он, а затем кивнул на тарелки с неаппетитным
содержимым, которые несколько минут назад принесла нам
подавальщица. На поверхности бульона плавало что-то черное. —
Ешь.
Я вновь посмотрела на блюдо, которое лишь издалека могло бы
сойти за суп, и отрицательно покачала головой.
— Спасибо, но я не голодна.
Но кто бы меня слушал?! На мою попытку отказаться мужчина лишь
ближе придвинул ко мне тарелку с жутким супом.
— Ешь. Нам подали все свежее и в чистых тарелках, а силы тебе
еще пригодятся. На моем корабле никто не ходит просто так, поэтому
продолжишь работать на кухне. Но картошку больше не трогай, только
продукты переводишь, — тут он запнулся и вдруг поспешно исправился:
— Ох, простите, графиня, переводите.
Договорив, капитан неожиданно широко улыбнулся – и, несмотря на
сарказм в голосе, улыбнулся по-доброму. Признать в нем кровожадного
пирата сейчас я ни за что бы не смогла.