На этот раз я знала, что искала. Раз паника до сих пор не
распространилась на эти улицы, значит, есть все шансы на хороший
исход. Мне всего лишь нужно было где-то пересидеть «бурю», но
прежде, чем я нашла такое место, меня грубо толкнули в людском
потоке.
Теперь я точно могла сказать, что эти люди принимали меня за
свою.
Шумная таверна нашлась совсем рядом с берегом, у которого
громоздкими монстрами скопились торговые корабли. Подождав, пока
едва стоящий на ногах мужчина освободит путь, я нырнула в
полутемное помещение, также пропахшее рыбой, но этот аромат
значительно отличался от того, что блуждал по улицам. Здесь пахло
копченой рыбой.
Есть не хотелось от слова совсем. Я ощущала тревогу, испытывала
страх, тонула под тяжелой толщей волнения, но свободный стол в
глубине небольшого зала все равно заняла.
Неопрятный бородач за соседним столом заказал у девушки жаркое,
и, когда подавальщица подошла ко мне, я попросила того же. И
горячего отвара сверху, чтобы унять дрожь, мало связанную с
холодом. Старалась говорить твердо, громко, уверенно, но мой голос
потонул в шуме.
В этой грязной таверне, насквозь пронизанной табачным дымом, я
ощущала себя жалкой и маленькой. За моей спиной в дальнем углу
посетители играли в карты и бурно обсуждали каждый ход, а еще через
мгновение кто-то за тем столом начал драться.
Вжав голову в плечи, я так и сидела, пока мне не принесли мой
заказ. Поставив передо мной глубокую тарелку и деревянную кружку,
от которой пахло незнакомыми травами, подавальщица замерла.
— Мне бы плату, — произнесла она, насмешливо глядя на меня.
В столичной ресторации, где я была с родителями лишь единожды,
оплату оставляли прямо на столе перед тем, как намеревались уйти.
Вперед официанты просили деньги лишь с тех, в чьих финансовых
возможностях сомневались.
Осознав, что меня приняли за оборванку, которая хочет поесть и
сбежать, я оскорбилась.
— У меня есть деньги! — произнесла я, не скрывая возмущения, и
потянулась к мешочку, что висел на штанах.
Но кошель на своем месте не обнаружился. От него остались только
шнурки.
Испугавшись, вмиг похолодев, я посмотрела на подавальщицу.
— У меня был кошель с деньгами, видите? — продемонстрировала я
одинокие шнурки. — Его кто-то украл!
Вспомнив, как меня толкнули на улице, я осознала, в какой именно
момент осталась без средств к существованию. Бархатный мешочек
просто срезали в толпе, пока я крутила головой по сторонам.