И все почему-то завидуют! Впрочем, что говорить, положение у нее неплохое, и многие, не задумываясь, согласились бы поменяться с ней местами, и одиночество не такая уж страшная вещь… прекрасная, в сущности, вещь. Если есть кому сказать: одиночество – прекрасная вещь. Эту мысль Елена Георгиевна когда-то вычитала у Нагибина и с удовольствием присвоила ее.
Надо, чтобы было кому сказать про свое любимое – якобы любимое, а вообще-то вынужденное – одиночество, и она говорила: то Инночке, то Наташе, а чаще яблоням, большой липе, своей елке.
– Быстренько скажи мне номер паспорта, я одноместный уже на Сашу переоформила, пока никого дома нет. Теперь только твой билет – и все…
– Ладно, я тебе перезвоню, – а что такого? Почему бы нет? Там, кажется, и правда хорошо, все только и говорят: Анталья, Анталья, турецкая Ривьера! А в Египте она уже была… и к тому же все уже готово, не надо никуда звонить, ездить, ничего узнавать, решать, общаться с какими-то сомнительными конторами и сидящими в них самоуверенными молодыми людьми, сравнивать цены и условия, опасаться, что тебя обманут. Почему бы не съездить…
– Что значит – перезвонишь?! – возмущению подруги не было предела. – Это же срочно! Прямо сейчас говори мне номер паспорта, и когда и кем выдан, и…
– Но я в саду…
– Где ты сидишь, под яблоней? – Инночке были прекрасно известны ее привычки и пристрастия. В том числе и непременное послеобеденное сидение под яблоней, появившееся в последние годы.
Странно, но раньше она никогда не то что не любила, просто не замечала этого уголка сада, заходя сюда только за душистыми коричными яблоками. Слишком здесь все заросло, слишком близко к соседям, слишком тенисто и сыро. Раньше она любила сидеть с книжкой на крылечке или на маленькой лавочке под кустами сирени прямо перед домом.
Но с тех пор как часть дома пришлось сдать жильцам, ее привычки переменились. Видимо, одиночество так глубоко пустило корни в ее душе, что сидеть на виду у посторонних ей не хотелось. Даже если эти посторонние очень милые, во всех отношениях приятные люди, с которыми ей просто сказочно повезло, даже если проходят они по той дорожке, откуда можно увидеть ее крылечко и лавочку, от силы два-три раза в день, причем, как правило, не в то время, когда она привыкла там сидеть, – но все же, все же…