– Все хватит! – резко хлопаю ладонью по столу так, что чашка подпрыгивает и падает набок. – Хватит.
Я должен выполнить намеченное. Должен закончить это бессмысленное существование, слабо тлеющее лишь за счет параноидальных снов. Ванна полная горячей воды и острое лезвие ждут меня. Я должен освободиться…
Сдерживая дрожь в руке, тянусь за бритвой. Холодная костяная рукоять удобно ложится в ладонь, а лезвие мягко выскальзывает наружу, освобождаясь от долгого плена.
От резкого дребезжания дверного звонка я вздрагиваю едва не обронив бритву.
– Кого это принесло? – озадаченно бормочу и, перебросив бритву в левую руку правой тянусь за костылем.
Вытертая рукоятка, вырезанная из дерева в виде бараньей головы с закрученными рогами, принимает вес моего тела, и я с шипящим стоном встаю на ноги. Два года назад, сразу после операции маститый хирург, стоящий в окружении стайки молоденьких медсестричек внимающих каждое слово, заметил, что мне через год танцевать можно будет, а боль останется в далеком прошлом. Но оказалось, что маститые тоже ошибаются – боль осталась, как и не сгибающееся колено – плата за тягу к романтике. И вот теперь, каждый раз, как только правая нога принимает на себя часть веса, я шиплю от боли, пронизывающей раскаленной иглой колено как рассерженная змея, которой незадачливый путник наступил на хвост.
Дверной звонок еще раз напоминает о своем существовании длинным дребезжанием. Сжимаю покрепче зубы и медленно ковыляю по кажущемуся бесконечным коридору.
– Утро доброе, Димочка, – заглянула в приоткрывшуюся дверь соседка тетя Гала, наряженная в пестрый махровый халат с попугаями.
При каждом движении ее полное тело перекатывается под тканью и кажется, что попугаи шевелят крыльями и щелкают клювами. Так и ждешь услышать – «Попка дурак».
– Наверное.
– Ты чего это так вот запросто дверь открываешь? А вдруг чужой кто? Ты бы хоть в глазок сперва выглядывал или цепочку набрасывал. Сам знаешь, какое сейчас время.
– Угу, – неопределенно киваю в ответ.
– А невеселый чего? – тревожно взглянула она, как будто угадав от какого занятия меня оторвала. – Весь такой в тоске-печали. Может, случилось что?
– Да погода такая, – отмахиваюсь левой рукой с все еще зажатой бритвой. – Хмурая.
Соседка от вида блеснувшего перед глазами лезвия вздрогнула, но тут же улыбнулась.