Солнце взобралось высоко над
горизонтом, и было уже далеко не утро, а Ленгмар все равно
чувствовал себя разбитым и уставшим. Будто и вовсе не спал. А ведь
вчера завалился в кровать засветло. Так происходило каждый раз,
когда дядя устраивал очередной разнос. Одно и то же: еле
сдерживаемые слёзы, несбыточные мечты о мести или на худой конец
побеге в далекие края, засасывающая трясина липкого сна… прямо в
одежде. И чугунная голова наутро. Надо сказать, что «поводов» для
крика у дяди находилось много и часто. Истинная причина всегда была
одна.
У князя не было собственных детей. У
Ленгмара не было обоих родителей. И в сложившихся обстоятельствах
он был единственным законным наследником. Юношу давно бы отправили
на тот свет при первом удобном случае, если бы не одно «но»: жизнь
и смерть любого из рода Магва подчинялась давнему пророчеству.
Полученное основателем рода, тогда еще просто генералом армии
Императора, пророчество гласило: «И завершится твой путь земной и
всякого из потомков твоих по воле отмеченного печатью магии».
С тех пор смерть каждого из рода
Магва была тем или иным образом связана с магами. Фамильная фобия
насчитывала уже не первую сотню лет и каждого мага, имевшего
неосторожность проявить свои способности в землях Уствинского
княжества, ждала неминуемая казнь. Даже Император смирился с таким
строптивым вассальным семейством, памятуя о заслугах перед
короной.
Это одна сторона медали. Ленгмар был
до сих пор жив, только благодаря тому, что дядя Айвар слишком
серьёзно относился к пророчеству, а раз племянник по праву рождения
Магва, то и умереть ему следовало «по воле отмеченного».
Третировать, унижать, даже избивать – это сколько угодно, но убить
– нет! Иначе он был бы вынужден признать, что сам наделён
способностями или тот, кому он это поручит… Со всеми вытекающими
отсюда выводами.
В коридоре послышались шаги и девичье
хихиканье. Ленгмар забился глубже в нишу окна. С пятой по счёту
женой князя, леди Фрулиссой у него сложились особые и далеко не
тёплые отношения. Малая разница в возрасте ничуть не смущала
княгиню, и она всячески подчеркивала свой статус замужней женщины.
Считай «взрослой». В адрес Ленгмара сыпались изысканные колкости,
особенно на тему няни, что до сих пор числилась за юношей.
Попадаться на глаза этой стерве очень не хотелось.