И не время. Блядь, как же сейчас не время для всего!
Для нежной девочки, что так внезапно появилась в моей жизни!
Для того, чтобы лежать вот так рядом и просто перебирать золотые волосы. Прислушиваться к тихому, уже спокойному дыханию, пить ее сладкие губы, пить и не напиваться, когда все больше, все сильней хочется, - так, что сердце, блядь, ударяет по ребрам и сдерживаюсь, все силы прилагаю, чтобы губами не накрыть, - потому что, блядь, не остановлюсь…
А она хоть и страстная – до искр, до безумия, а все равно напор мой не выдержит. С ней по-другому, мягче надо. Осторожно. Чтобы хрупкий цветок не переломить.
И так сорвался, - башню снесло на максимум.
Вроде и сдерживаться пытался, а вон каких отметин по себе оставил.
– Маленькая моя. Нежная. Моя, - шепчу, как ненормальный, гладя нежную белоснежную кожу.
Не время.
Но, блядь, - а будет ли оно когда-нибудь, это время?
Может, сам через пять минут сдохну, рядом с Грачом в землю лягу?
Никто не застрахован. И каждая минута – на вес золота. В ней, в каждой – целая жизнь, которая в любой момент оборваться может.
Так какого хрена всего себя на войну эту блядскую бросать?
Какого хрена не впиться в этот крышесносный глоток жизни, что мне на голову нежданно свалился?
Заглотить.
Сойти с ума.
Позволить вечно спавшим чувствам вырваться наружу.
Неправ.
Конечно, весь мой здравый смысл вопит о том, что я неправ.
Что все порешать сначала нужно. Во всем разобраться.
Вернуть Регину, найти того, кто уничтожил Назара, кто под нас копает.
Теперь, тем более, полегче будет.
Морок приехал, подтащил Тигра, да и Лютый займет свое место, никуда не денется.
Убивать сначала всех бросится и шеи скручивать, конечно. Его теперь из норы приличной и жизни без криминала не так просто выковырять. Но норов возьмет свое, а он у него – мама не горюй.
Головы, конечно, полетят. Не без этого.
Теперь я не один в этом дерьме возиться должен.
Но…
Блядь, кто знает, сколько ее, этой жизни, все-таки осталось?
Кто скажет?
Грача на фоне тишины подрезали. Мне умудрились ножом живот продырявить.
Нельзя жизнь свою откладывать, ни минуты из нее просрать нельзя.
Тем более, когда вот она – жизнь.
Светлая, такая тихая. Золотом волос своих отливает, а мне, блядь, на блики, что на животе моем отдаются, любоваться хочется. Дышит так нежно, что, блядь, как музыку слушаю.